– Какую заметку? Какого мальчика? Нет тут никакого мальчика … Что?! Что вы говорите?! Вы Ийон Тихий? Тот самый?! Немыслимо! Одну минуту, уже открываю!

Дверь распахивается и сильно бьет по лбу. То ли из глаз, то ли в распахнутую дверь во все стороны брызгами разлетаются искры, и сон резко обрывается.

Он точно помнил, что перед тем, как уснуть, включил гравитрон и сладко уснул, словно на невидимом воздушном матрасе, под потолком каюты, но проснувшись, обнаружил себя висящим вниз головой.

– Опять батарейки сели, – успел он ругнуть гравитрон, прежде чем попытался овладеть ситуацией. В голове шумело. Он привычно крутнулся в воздухе и доплыл до зеркала. На лбу непрошеным гостем красовалась свежая шишка. Он в очередной раз пожалел о своей привычке спать без шлема.

Коснувшись шишки, чтоб убедиться, что это все наяву, он сразу вспомнил про сон и улыбнулся его нелепости от того, что не было и не могло быть никакой двери. В действительности был люк. Входной люк в его звездолёт, через который не услышишь стука ни от кувалды, ни от чего поувесистей, и который он открывал последний раз полгода назад, когда пришлось сделать посадку на малой планете в созвездии Близнецов для ремонта заклинивших рулей.

Не было никакой двери, но всё остальное – было. Был и Ийон Тихий, и заметка про мальчика из мультика, который приходилось смотреть последние два месяца из-за того, что после прохождения в магнитном шторме, бушевавшем в галактике Тобаго, все диски с фильмами и развлекалками размагнитились, и остался целым только один диск непонятного возраста и производства с мультиком про русского мальчика и его кота с не очень русскими повадками. Теперь кот стал приходить к нему во сне вместе с Ийоном Тихим.

Он посмотрел в сторону стола, который был и обеденной зоной, и журнальным столиком, и шахматным столиком и даже гладильной доской накануне дипломатических визитов на очередную планету. Над столиком висело два портрета. На одном портрете был тот, чья радушная улыбка стала визитной карточкой планеты Земля. Улыбка эта превратила её хозяина из гражданина страны в гражданина планеты Земля, которого все считали своим земляком, независимо от цвета их кожи, разреза глаз или кулинарных наклонностей. Этот гражданин Земли открыл дорогу к звёздам для всего человечества тогда, совсем давно, в той далёкой жизни, когда ещё не было на свете ни его, командира этого звездолёта, ни его родителей.

А рядом висел портрет того, кто открыл интерес к звёздам именно ему, заворожил с детства своими звёздными хрониками, историями звёздных приключений, побед и неудач. Легендарный Ийон Тихий. В детстве не удавалось понять: где правда, а где вымысел в этих звёздных дневниках, которыми бредили все сверстники, а старики многозначительно кивали на все вопросы, словно сами были очевидцами тех историй.

Имя своё, данное родителями, он напрочь вычеркнул из судьбы, и в звездолётной академии астронавигаторов его знали совсем под другим именем. Во всех учебных документах и в навигаторском дипломе академии он значился под именем Нейон Ти. Его всегда удивляла недогадливость окружающих: курсантов академии, профессоров, кураторов. Для него самого параллель в фамилиях с его кумиром была поначалу вызывающей и постыдно – очевидной.

Он первое время с трудом выдыхал свое имя, опасаясь быть обвиненным в попытке одеть себя в имя не по плечу своих заслуг. Но – слава звёздным горизонтам! – как было написано над главным входом в звездолётную академию, никто ничего не замечал. Он был счастлив этой возможности хотя бы фамилией прикасаться ежеминутно к своему идеалу. Давно наступило время, когда Нейон стал сопричастным к мечте не только фамилией. Он начал летать к звёздам и освоил уже не одну модель звездолёта.

Со времен первопроходцев звёздных путей всё изменилось. Вместо космонавтов—астронавигаторы, вместо ракет – звездолёты, вместо звездопроходцев – звездотаксисты и звездопроходимцы всех мастей. Причем быть звездопроходимцем—привилегия не для каждого. Многие однокурсники Нейона Ти охотно перешли в звездотаксисты. После закрытия последнего экспедиционного корпуса астронавигаторов и свертывания программы поиска параллельной Вселенной они занимались межпланетным извозом, не признавая никакой другой деятельности, связанной с хождением по поверхности какой бы то ни было планеты. Эра освоения Вселенной была закончена. Человечество остановилось на достигнутом, оградив красными флажками и маяками черные дыры, в которых безвозвратно пропала уйма ракет, звездолётов и целых караванов.

Нейон недолго звездолётил в роли таксиста и до сих пор не любил вспоминать про то время. Возить в соседние галактики весёлые компании было очень выгодно, однако ему быстро надоело после таких полётов чистить салон от бутылок, пакетов, фантиков, шелухи и ещё более крупных непотребств туристической гульбы, загонять звездолёт в химчистку и, даже, частично менять электронику, которая не выдерживала перегарных паров весёлых компаний и, буквально, выгорала, не рассчитанная на контакт с парами от коктейля Курдль из смеси серной и соляной кислот.

Однажды пришлось вызывать аварийку, когда на одной из космических ухаб звездолёт тряхнуло и целая бадья кислотного коктейля вылилась, прожгла пол в салоне и повредила систему охлаждения. Шумных туристов это даже развеселило. Они, весело шевеля зелеными щупальцами, фотографировали через иллюминатор звездолёт-спасатель, дотащивший их до порта назначения. Кому же захочется такое вспоминать?

Неожиданно Нейона пригласили работать в БМБ. Как он потом шутил – послали на три буквы. Он согласился, потому что это не просто буквы. Это БМБ. Бюро Межзвёздной Безопасности. Полный соцпакет, страховка, пенсия, звездолётное топливо, запчасти плюс престиж и командировочные. Никто до конца не знал сфер деятельности этого БМБ.

Нейон никогда не мог угадать каким будет следующее задание, а они были самые разные и неожиданные. То надо было срочно доставить груз каких-то семян и растений на вновь созданную планету, то надо было вывезти в огромной клетке с прутьями толщиной в руку самку огромного Кармадона, у которой сзади вместо хвоста был огромный хобот, а спереди башка с тремя глазами, свиным пятаком и огромными бивнями, и вони от которой было не меньше, чем от туристов. Эту Кармадоншу надо было отвезти из зоопарка созвездия Плеяд на Марс для размножения в естественных условиях. Даже ездил с дипломатической миссией и доставлял какие-то пакеты на планету Никомед, где его встречали как посла, и в знак высочайшего уважения к его особе, еще на трапе звездолёта, окатили из свинцового ушата фиолетовыми фекалиями священного курдля под завистливые взгляды и восторженные вопли толпы встречающих.

После того визита он начал предварительно изучать по межзвёздной энциклопедии обычаи и нравы планет прежде, чем посещать их и это не раз оказалось для него спасительной мерой. Ведь не делай он этого, быть бы ему без головы после посещения планеты Тауфо, где радушные хозяева отрубают своим гостям голову и украшают ею праздничный стол. Для них самих тут проблемы нет – за час, буквально на глазах, они регенерируют любую часть своего тела и с детской наивностью удивляются гостям, которые не радуются такому гостеприимству.

Где бы ни оказывался Нейон Ти, всюду он искал следы пребывания своего книжного кумира, астронавигатора Ийона Тихого. Увы, следов этих почти нигде не осталось. Мечта его поохотиться на курдля так и осталась мечтой. В лучшем случае ему показывали необъятное чучело легендарного динозавра. Массовая сафари на курдлей в прошлом закончилась для них печально. Они перестали плодиться, втянутые в индустрию развлечений межгалактической аристократии и вымерли повсеместно, за исключением планеты Никомед, где единственный древний курдль был и флагом, и гимном, и гербом планеты, и средством выражения высочайшей любви к посланникам других планет.

Нейон потрогал шишку на лбу, которая сразу напомнила о себе не только размерами, но и болью. Два года полета позади. Через месяц он прибудет на Квинекс – желтый карлик созвездия Феста, что на самом краю карты изученной Вселенной звёздного мира. Дальше была граница непознанного пространства, и за силовое поле этой границы не проникал ни один звездолёт.

Вместо очередного отпуска Нейону пришлось срочно вылететь к этому неизвестному для агентов БМБ созвездию. Население тамошних планет настолько цивилизовалось, что на всю Вселенную стало требовать вступления в Межзвёздный Союз Разумных Существ.

Без проведения референдума по этому вопросу в созвездии Феста Межзвёздная Лига Разумных Существ отказывалась рассматривать данное требование. Поэтому Нейон летел в своём звездолёте, битком набитом бланками для голосования, заверенными печатью Межзвёздной Лиги. Огромные размеры Вселенной не смогли взломать священных рамок демократии. Эти миллионы бумажек с гербовыми печатями, которыми было набито нутро звездолёта, должны были осчастливить обитателей целого созвездия тем, что приобщают их к таинству демократии. Единственной каплей дегтя в этом бочонке демократического мёда было то, что урны для голосования пришлось разрешить изготовить местными силами из местных материалов со счетоводом-добровольцем внутри каждой урны. Посчитали неуместным гнать в такую звёздную глушь второй звездолёт с урнами. Нейон Ти гордился своей миссией, для которой ему был подарен, как почётному наблюдателю за референдумом, оранжевый фрак.

Неожиданно от созерцания живописной шишки на лбу его отвлекли тревожные звонки с пульта бортового компьютера и тут же сполохами замелькали аварийные сигналы. Нейон бросил взгляд на экран диагностики бортовых систем и даже не обомлел, он просто ничего не понял. Диагностика показывала минимальный уровень топлива в баках.

Этого быть не могло. Лететь ему месяц, а топлива было на три месяца полета при максимальном режиме двигателей, подтверждением чему и запись в вахтенном журнале о последней заправке от дежурного дозаправщика планеты Брал. Он всегда любил заправляться на этой транзитной заправке, вот и на этот раз тоже удачно выменял партию магнитиков на холодильник. Но диагностика упорно возвращала его к действительности. Размышлять было некогда. Он метнулся к межзвёздной энциклопедии, ввел свои координаты с дисплея и включил режим поиска. Звонки звенели, сигнальные панели тревожно мигали. Машина выдала ответ, что на остатках топлива дотянуть можно до ближайшей планеты У-Мория. Для него в этой информации было две новости: во-первых, долететь до планеты топлива хватит, а во-вторых, на мягкую посадку – нет.

– Придется выбрасывать аварийный парашют, авось получится, – подумал Нейон. Делал он это однажды, будучи курсантом, на старой модели звездолёта и еще тогда понял, что лучше этого не делать никогда. Но сейчас его интересовало другое – планета.

«Планета У-Мория. Искусственная планета шестой величины пятой категории, класса И1. Имеет искусственное солнце и искусственную атмосферу. Планета создана на средства академии Земли для эксперимента по инкубации в чистой среде социумов с новыми коммуникабельно – психо – нравственными параметрами. Подробности и последствия неизвестны вследствие свёртывания эксперимента из-за нехватки средств на планете Земля. Планета остается обитаемой. Межзвёздная связь с У –Морией отсутствует по причине низких технических возможностей, которыми она располагает. Не рекомендуется для посещения звездотаксистам».

– Да, негусто, почти ничего, – пожал плечами Нейон в ответ на информацию энциклопедии. – Но выбора нет, надо срочно садиться. Дозаправщиков поблизости нет, – мелькало у него в голове.

Нейон ввёл координаты планеты в автопилот и отключил программу прежнего курса. Компьютер мгновенно проглотил команду и взялся за работу. Звездолёт послушно начал менять направление полёта в сторону спасительной планеты, выискивая её среди других небесных тел. Она, действительно, оказалась недалеко. Через час полёта звездолёт вошел в атмосферу У -Мории. Сигнальные панели не мигали, а горели постоянным резким светом, говоря о том, что топливо кончилось и на двигатели нет никакой надежды.

Теперь всё зависело только от его давно забытых навыков. Он отключил автопилота и резко вывернул рули. Тысячи лет назад, на Земле, древние моряки парусных судов назвали бы этот самый опасный маневр «поворотом оверштаг», но Нейон не знал этого, он просто развернул свой звездолёт выхлопными дюзами вперёд, к поверхности планеты, нажав одновременно кнопку выброса парашюта. Носовой колпак звездолета открылся, и огромный купол выхлопнулся над звездолётом.

Нейона спасло то, что он пристегнулся в кресле штурмана. Стропы парашюта вертели звездолёт во всех плоскостях. Правила полётов разрешали этот маневр только при сброшенных ступенях топливных баков. Нейон сознательно нарушил эти правила и ещё раз убедился, что все правила написаны кровью тех, кто их не соблюдал.

Парашют, в отличие от Нейона, правил не знал, он просто не соответствовал данным условиям его применения и не выдержал нагрузки. Стропы начали лопаться с громкими хлопками. Звездолет уже не опускался, а беспомощно падал. Нейон, скорее по привычке, чем в надежде на то, что они пригодятся, выпустил три посадочные шасси-опоры, и звездолёт, буквально, упал на одну из опор, от чего та обломилась. Звездолёт рухнул на поверхность планеты, задрав в стороны остальные две, уже ненужные, опоры.

Очнувшись от жесткого падения, Нейон сразу всё вспомнил, не сидя, а лежа в штурманском кресле, заваленном набок вместе со звездолётом. Лётный комбинезон всегда комплектовался ножом типа стропореза, иначе бы Нейону не удалось освободиться от ремней, на которых он буквально висел.

Обретя свободу действий, Нейон Ти отключил аварийную сигнализацию. Никакой трагедии не было. Автоматика работала, напоминая про нулевой уровень топлива. Нейон нажал кнопку открывания люка и начал карабкаться в его сторону. В открытый люк он сбросил силиконовый аварийный трап, спустился вниз, на планету, ставшую для него и его звездолёта спасительной.

Звездолёт был покрыт толстым слоем пыли, ещё не остывшей уморийской пыли. Пыль покрывала всё вокруг. Ласково светило солнце и Нейон с удовольствием стянул с себя комбинезон, оставшись в спортивном костюме.

Вокруг был холмистый пустырь. Падение звездолёта не привело ни к каким разрушениям на планете. За холмами, ниже, виднелись очертания строений и за ними, сколько видел глаз, многочисленные вышки, трубы, мачты и крыши разновысотных корпусов. Нейон спустил из люка миниэлектроцикл и поехал в ту сторону. Его удивляло, что никто будто и не заметил падения с небес его двухсот тонного звездолёта, словно это не вызвало интереса местных обитателей. Чем ближе подъезжал он к городу, тем больше удивлялся. Он так и не разучился в своих путешествиях по-детски удивляться всему невиданному и непривычному.

Сейчас он словно въезжал в учебник истории на своем электроцикле. Нейон вспомнил, что все эти приближающиеся дома, домики, здания с подъездами и балконами, вывесками и витринами он видел когда – то в учебнике истории Земли из тех давних, очень давних лет, когда Земля из таких вот домиков отважно шагнула в космос. Несмотря на дневное время, на улицах никого не было. Среди зданий возвышалось тут и там много высотных куполообразных строений, много было и зданий со стеклянными витринами, с многочисленными столиками внутри. Там тоже было пусто.

Вдруг он обратил внимание на периодически возникающие шумы. Шумы эти исходили, похоже, из куполообразных дворцов с колоннами перед входом. Нейон прислушался и ушам своим не поверил – из этих куполов тут и там волнами расходились приглушенные взрывы хохота. Да-да, давно забытого им и неведомого в необъятной Вселенной, хохота!

Нейон был в шоке. Он ожидал чего угодно, но не этого. Просверлив своими звездолётами сотни звёздных миров и нанеся визиты на сотни самых экзотических планет, он нигде не слышал ничего похожего на смех. Было все: и кваканье, и шипенье, и сипенье, и бульканье, и хрюканье, но смеха не было нигде. Не будь он уроженцем Земли, не узнать бы ему вообще, что такое смех. Но он знал. Ещё из курса зоокосмологии он помнил, что смех – это реакция организма на смешное воздействие социальной или окружающей среды. Но что такое смешное воздействие – не было отгадки ни в одном учебнике.

С тех до космических времен Земля шагнула за порог своей цивилизации, оставив за этим порогом смех предков и упоминаемое зоокосмологией чувство юмора, неведомое астронавигаторам, как и чувство страха.

А теперь Нейон стоял и своими ушами слышал взрывы смеха – те звуки, что однажды услышал в наушниках кабинета зоокосмологии.

Но вдруг гул смеха поутих, двери дворцов с колоннами распахнулись, и улицы заполнились людьми. Да, это были люди, словно он никуда не улетал и не падал на эту планету. Одеты они были в давно забытые на Земле одежды, но это их ничуть не смущало. Многие продолжали смеяться, и глаза их блестели, а заметив Нейона, показывали на него пальцем и радостно кричали:

– Ого! Ещё один клоун приехал! Ты где выступать будешь? Смотрите, смотрите, какой фингал на лбу налепил! Вот клоун, ну насмешил!

И проходящие мимо дружелюбно похлопывали его по плечу. Нейон ещё раз удивился. Речь уморийцев, как и одежда, поразительно напоминала речь землян. Толпа быстро разбрелась по ближайшим заведениям, манящим своими запахами. Нейон вдруг понял, что никто не мчится со всех ног чинить его звездолёт и спасать его вселенскую миссию, но чувство голода победило чувство разочарования, и он вместе с толпой потянулся в сторону манящих запахов, вскоре оказавшись за дверями одного из заведений.

Это оказалась обычная в земном понимании кафешка и отдаленность на тысячи парсеков от Земли не наложила на ее интерьер внеземных особенностей, за исключением того, что, несмотря на многочисленность посетителей, места хватало всем. Казалось, что чем больше прибывало посетителей, тем больше становилась и кафешка. Было ощущение такой атмосферы, словно все друг друга знают и дружелюбно беседуют между собой и с любым из всех. Шум от разговоров никому не мешал. Нейон быстро нашел свободный столик и достал из поясной сумки тюбики с едой.

Не успел он закончить порцию своего любимого ананасного пюре, как за столик к нему подсел, будто вынырнул из толпы посетителей, помятого вида субъект. Все в его облике было сереньким и вертлявым: серенькое лицо, серенькая лысина, серенькие вертлявые глазки и даже заостренный тонкий нос серым крючком торчал на лице. Тонкие пальцы независимыми членами организма суетливо мелькали над поверхностью стола, словно выстукивали по клавишам. При этом с лица его не сходила и не менялась в размерах улыбка, от которой лицо его не становилось менее серым.

– Так-так, значит, нарушаем указ? – неожиданно обратился субъект к Нейону, отчего тот вмиг позабыл про не законченное пюре. Субъект словно и не ждал никакого ответа, он продолжал:

– По вашему виду нетрудно понять, что Вы инопланетянин, одна шишка на лбу чего стоит, но это лишь усугубляет вашу вину, так как все вам подобные, прежде чем влиться в наш социум, должны в течение десяти дней изучать историю У – Мории и все последние указы. Где ваш жетон о прохождении карантинного соцминимума? Где признаки знаний последнего указа по планете?

Нейон не выдержал:

– Какие признаки? Какой указ? Я астронавигатор БМБ и вот мой жетон, – на шее у него был мягкий обруч с действующим во всех закоулках Вселенной медальоном – пропуском астронавигатора. Слова эти не прибавили признаков уважения в поведении субъекта.

– Ваш жетон дает вам право остаться живым, но не дает право нарушать указ – продолжил он:

– Мы бы знали о вашем визите.

– Но я не мог знать никаких указов, я совершил аварийную посадку, вернее, падение на вашу планету, звездолёт мой поврежден, ему и мне нужна помощь.

– Насколько я знаю, в истории У –Мории еще не было случаев визита посланцев БМБ, считайте, что Вы попали в историю нашей планеты, но я не историк моя задача другая – стоять на страже указов гархов – высшего совета У – Мории, а в вашем случае явный факт нарушения. Ваш жетон Вам не поможет!

Вертлявый достал какую-то коробочку и навел ее на Нейона.

– Вот и все, – продолжал он, пряча коробочку в карман. – Теперь факт нарушения налицо, – хихикнул он. – Поскольку на вашем лице все признаки нарушения указа.

– Я агент БМБ и подчиняюсь только приказам Бюро, любой космоклерк это знает, – не сдавался Нейон, но это не помогло. Прохихикавшись, вертлявый продолжал:

– Вы обвиняетесь в нарушении указа гархов об открытии на планете очередного месячника юмора и веселья, на период которого в общественных местах запрещается появляться без улыбки на лице либо на других частях тела, которыми инопланетные гости способны изображать улыбку. Отсутствие таковой на теле субъекта наказывается заключением субъекта под стражу в смешильню на трое суток с принудительным щекотанием тела провинившегося до появления самостоятельного непрерывного и безудержного смеха. Надо сказать, что прошлый месячник проходил под лозунгом: – «Взрывы смеха вместо взрывов бомб». Нынешний проходит под лозунгом: «Смех как мост между планетами».

После этих слов серенький вздохнул и не убирая улыбку с лица пожалел о том, что с мостами дело обстоит плохо: инопланетные гости не вылазят из – под стражи и не дают себя щекотать, пока их не усыпят, а во сне они не смеются, увы. Но жители планеты – те другое дело, радости их нет границ, кругом смех и веселье, хохот до слёз, улыбки до ушей даже во сне! Главные герои труда на планете – юмористы, комики и клоуны, портреты их висят на всех стенах внутри и снаружи. На всех углах их цитируют, им подражают, их прославляют. Они – лицо планеты с улыбкой от уха до уха. Все радуются и указу, и согласно указу. Вас удивляет такое скопление людей повсюду? – спросил незнакомец Нейона:

– Так ведь это все согласно указу. Народ посещает концерты комиков, всяких смехунов, переходя из одного зала в другой, а в перерывах заходят в такие вот кормильни, чтобы поесть и снова окунуться в мир смеха и веселья. Хотите эксперимент? – спросил он и тут же протянул перед собой руку, вытянув вверх из кулака указательный палец. Эффект был еще тот: все проходившие мимо столика при виде пальца словно споткнулись о него глазами и принялись оглушительно ржать, закатывая глаза и приседая в конвульсиях. Те, кто сидели поодаль или шли за спинами пораженных смехом, словно по команде тоже начали ржать и к ним присоединились те, что шли снаружи возле кормильни.

Гогот стоял невообразимый и опасный для непривычных к такому шуму ушей. Угомонившись и вытирая слезы, выдавленные смехом, толпа снова потекла в сторону выхода и стала заметно убывать, разбредаясь по хохотальным залам.

– Ну что, убедились? У нас даже больниц нет. Вообще-то они были, но на смех надежды больше оказалось и теперь всем рекомендовано лечиться смехом. Ни врачей, ни лекарств. Посмеялся – тут тебе и витамины, тут тебе и примочки всякие. Смех – это здоровье общества! Такой лозунг наши гархи хотят из звезд навесить над планетой как памятник смеху. И туристов привлекать будет опять же. Раньше было скучней, – признался типчик:

– В домах и на улицах развешивали динамики, их называли хохотунчиками, и передавали сеансы смеха, от которых все вокруг бросали дела свои и начинали дружно смеяться, но потом от этого отказались, так как многих эти сеансы настигали в самый неожиданный момент и в самых неудобных позах, что приводило к побочным эффектам. А теперь прекрасно – продолжал он:

– У нас огромная армия юмористов, комиков, хохмачей типа меня. Видели, как я их? – подмигнул он Нейону. – Одним пальцем взбодрил. А над Вами, – он покачал головой. – Придется работать и работать. Ни до Вас смех не доходит, ни из Вас он не выходит. На Вас, батенька, диссертацию можно написать!

Но Нейон уже начал терять терпение, хотя не мог не спросить:

– А когда же вы тут работаете? Одним смехом сыт не будешь.

– Ну что Вы, голубчик, – расслабился серенький и даже пальцы его успокоились:

– Работать нам некогда. Все, конечно, числятся на работе, но работают, в основном, звездогранты с соседних планет, из тех, кого не пугает наш смех, и кто не попадает в смешильню. Но это информация секретная, – он понизил голос:

– Поскольку никаких межзвездных сообщений с планетами у нас нет, и как они к нам попадают и где проживают – никто об этом открыто не говорит. Но работают они хорошо и этого властям достаточно.

С улицы послышались приглушенные взрывы хохота как раскаты далекого грома. Это опять заработали хохотальные залы со всех сторон. Тут только Нейон заметил, что они с незнакомцем остались вдвоем в кормильне, и лишь какие-то низкорослые безухие существа со щелочками вместо глаз бесшумно сновали по залу, наводя порядок.

1 2 3...5 >

На страницу:

Перейти

1 из 5

Другие книги автора