Преступивший

Они уже ходили другой дорогой. В обход мест, где можно было попасть на глаза тому ненормальному. И нравящееся кафе поменяли, чтобы избежать случайной встречи. Не было ни малейшего желания снова столкнуться с ним. Даже нечаянным взглядом.

Просто страшно… Очень страшно!

Одно упоминание его имени выводило из равновесия, и мороз по коже продирал. А уж разговаривать с ним…  Боже упаси!

Во всему огромный открытый вопрос – считал ли он нужным извиниться?

По его мнению, это Юля плохо себя вела. Это он изъявил желание научить правильному: вежливому и почтительному обращению с мужчинами.

– Не смей нарушать мой комфорт! Позволь спокойно завершить отпуск и навсегда вычеркнуть позорный эпизод из памяти. Хочу забыть унижение и благополучно добраться домой, – взмолилась Юля, – Не желаю ни видеть, ни слышать, ничего знать об совершенно постороннем первобытном дикаре. Мы живём в разных мирах и никогда больше не пересечёмся. Мне не интересны и не нужны его извинения. Не пытайся организовать встречу! Иначе в этот же день улечу домой.  Не дожидаясь окончания отпуска.

– Хорошо, хорошо. Понял. Я всё понял. Никаких встреч и никакого прощенья, – хохотнув, лукаво согласился Сергей.

Категоричность и откровенный страх бойкой, ершистой с виду девушки смешили молодого мужчину.

Сёстры успокоились. Но зря.

Глава 7. Ночные гости

Глубокой ночью, когда все давным-давно безмятежно спали и блаженствовали в десятых видениях, в номере внезапно зажёгся свет и разбудил девушек. Спросонья они ничего не поняли.

Отворачивались от ярких лучей, недовольно крутились.

Хныкали в полудрёме, невнятно ворчали, раздражённо прикрывая веки ладонями.

И не сразу осознали, что лампу включила вовсе не беспардонная соседка для внеурочного похода в туалет.

В комнате возвышались двое мужчин.

В одном, после того, как глаза привыкли к освещению, с небольшим облегчением узнали Сергея. Он был изрядно навеселе.

А второй… Второй визитёр заставил похолодеть. И сон улетучился моментально.

Вторым был он. Тот самый Георгий!

Сергей с победным торжеством, будто его тут долго-долго ждали, дождались и несказанно обрадовались появлению, объявил, сияя пьяной улыбкой:

– Вот! Мы пришли! Надо поговорить. Георг хочет извиниться.

Его рослый товарищ насмешливым прищуром вонзился в сжавшуюся на кровати Юлю.

В комнате было жарко и душно. Кондиционер, ревущий, как самолёт на взлёте и рьяно дующий на постель, сёстры всегда отключали на ночь. Спали в тоненьких ночных рубашках, не накрываясь ничем.

Не стеснялись. А чего стесняться? Привычные: с детства щеголяли друг перед другом голышом.

Раскинулись во всю ширь. Непринуждённо и умиротворённо растеклись во сне по всей кровати.

И вид у них был… Хм… Не для ощупывающих мужских глаз. Или как раз для них? Искушение для очей зрелого самца?

Что-то зазывно, загадочно полуприкрыто. Что-то соблазнительно и пикантно обнажено.

Перепуганные девушки, закрываясь руками от бесстыжих взглядов непрошенных гостей, лихорадочно и стыдливо одёргивали задранные рубашки и шарили вокруг себя в поисках сброшенных покрывал.

Юля с трудом дотянулась до свалившегося на пол пледа.

С гулко колотящимся где-то в районе ушей сердцем, пыталась быстро расправить ткань. Придавила собранную в запутанный комок тряпку к подбородку, прикрывая верхнюю часть туловища.

Крепко прижала колени к груди и нервно дёргала замысловато переплетённую кучу, надеясь обнаружить края или угол, чтобы спрятать голые участки тела.

Ха. Будто эта ветошь могла спасти её от опасности.

Рыпнулась спрыгнуть с кровати.

Но Георгий стремительно шагнул и бесцеремонно, увесисто присел на край узкой постели.

С особой мрачностью пристально глянул в зрачки. Тяжело надавил и вернул испуганную девушку обратно на подушку. В лежачее положение. Не позволяя сесть, не позволяя встать.

Недовольно зыркнул на вылупившегося Сергея.

С непроницаемым видом резким движением вытянул из рук Юли захваченное покрывало. Встряхнул и аккуратно накрыл её.

Стиснув зубы, поправил сползшие лямки ночнушки. Бросил необъяснимо сердитый взгляд на грудь.

Будто та специально обнажилась, соблазняя визитёров!

Несколько нервозно подоткнул постельное белье и сел на край. Так что Юля оказалась внутри плотного кокона, прижатого его тушей.

Удовлетворённо вздохнул.

Оценивающе, с хитрым прищуром скользнул глазами по фигуре, которую чётко обрисовало тонкое одеяльце.

Склонился почти вплотную, в упор рассматривая напряжённое лицо, и с усмешкой вопросительно кивнул, безмолвно спрашивая: «Ну что? Попалась?»

Сергей приблизился. Но Георгий выпрямился, грозно покосился и, не поворачиваясь, приподнял руку, решительным жестом останавливая его: всё в порядке, не о чем беспокоиться.

Приказным тоном обронил:

– Мы сами разберёмся, не вмешивайся.

Ревниво загородил кутающуюся и нервно вздрагивающую девушку широкой спиной от любопытного друга.

Тот кивнул. Послушно отошёл к спальному месту младшей сестры, расположенному перпендикулярно к Юлиному.

Маша накинула халатик, висящий в изголовье, села, нашарила тапки. С тревогой уставилась на тёмный затылок великана. Саму кузину не было видно, её заслоняла огромная фигура мужчины.

Безобидно дурашливый Сергей беспокойства не вызывал. В отличие от его устрашающего спутника.

Сестёр ужаснуло, что в закрытую комнату, которую считали надёжным укрытием, без усилий среди глухой ночи проникли посторонние люди.

Скорей всего, Сергей, как сын хозяйки гостиницы, взял запасные ключи от номера.

Тем не менее это не давало права врываться без разрешения. Не считаться с их мнением, с тем, что они давно спят.

«Как теперь избавиться от визитёров? Клюнуло же в отупевшую башку пьяных мужиков желание пообщаться. Не раздумывая, припёрлись на чужую территорию. Нагло, без лишних слов разбудили, – паниковала Юля, – Почти что уселись на нас. На полураздетых. Условно прикрытых тонкими покрывалами. Разглядывают, требуют поговорить. Что ещё взбредёт в хмельной мозг? Дают ли отчёт своим действиям?»

Один был откровенно пьяный. Второй – непонятно, пил или нет, но, судя по нахрапистому поведению, тоже после солидной порции одурманивающего напитка. Трезвому уму подобная выходка вряд ли показалась удачной.

В характере Сергея за дни знакомства уже разобрались, его можно было не бояться.

Но Георг… Это их персональный ужас. Опасный, обозлённый. Нешуточно конфликтовал с Юлей накануне. Мстительный, раз пришёл выяснять отношения.

Номер стоял изолированно от остальных. Даже если звать на помощь, никто не услышал бы, не спас.

От страха пересохшее горло перехватил спазм, по затылку поползли холодные мурашки.

Но всё-таки Сергей отчасти являлся владельцем отеля. Чувствовал ответственность за то, чтобы с постояльцами на его территории ничего плохого не происходило. К тому же успел неплохо сдружиться с сёстрами.

Пьяно понаблюдав за происходящим на соседней кровати, решил, что давний проверенный товарищ не обидит молодую гостью. И начал громко и радостно болтать с Машей.

Ему хотелось балагурить. Весело, остроумно. Так ему казалось.  Занудный хмельной трёп обо всём и ни о чём. Как игриво пустословили каждый вечер. Уместен ли он был в ночной час?

Сергей периодически замирал, старательно сосредотачивался. Поворачивался к соседям, стараясь контролировать ситуацию на другой стороне комнаты.

На нетрезвый ум всё воспринималось очень дружелюбным.

Двое пристально, не отводя глаз, смотрели друг на друга.

Георгий – наглым, изучающим прищуром. Как перед нападением.

Юля – мертвенно-бледная. С застывшим взглядом загнанного зверька.

Похолодевшими пальцами судорожно вцепилась в одеяло, как щитом, закрываясь до самого подбородка.

– Боишься… Опять боишься, – вполголоса, убеждённо обронил мужчина.

Очень тихо, почти выдохнул. Так, чтобы не услышала пара за его спиной.

– Боюсь… – эхом так же тихо согласилась девушка.

Несколько секунд он молча наблюдал за ужасом, плещущимся в её глазах и белыми, плотно сжатыми губами.

Не разрывая зрительного контакта внезапно низко склонился над каменным лицом Юлии и хрипло приказал:

– Успокойся!

Она зацепилась за взгляд, судорожно втянула воздух и неожиданно, до появления необычного будоражащего озноба в затылке, провалилась, как в преисподнюю, в бездонные расширившиеся зрачки Георга.

Они были бархатисто-чёрными, затягивающими, поглощающими свет. Без отражения, без блеска. Вокруг гипнотически растворились пространство и время. Охвативший ужас тоже неуловимо исчез.

В голове Юли стало пусто, звонко и бесстрастно. Оторваться от захватившего демонического взора не хватало сил.

В жарком помещении внезапно замёрзли руки и ступни, сбилось дыхание, нарушалась логичность мыслей.

Остатками тормозящего рассудка осознала странность происходящего. Сконцентрировалась. Стряхнула наваждение, кое-как отвела взгляд и сфокусировалась на шее и груди неприятеля. Избегая встречи с его непостижимыми глазами.

Парадоксально, но она и правда успокоилась. Перестало трясти.

Сердце выровнялось, кровь тепло вернулась в лицо. Обрывки всполошённых мыслей перестали хаотично роиться и соединились в последовательную цепочку. Страх не полностью парализовал разум.

Невероятным образом помогло и успокоило магическое погружение во вселенную мозга нестандартного противника.

Юля вспомнила, что она не одна, не в той пугающей беззащитности, как в прошлый раз.

Находилась в помещении на своей территории. Был включен свет, она видела каждое движение, выражение лица недруга.

Рядом присутствовали люди, которые в любом случае пришли бы на помощь.

При которых этот легковоспламеняющийся коршун не станет… или станет?

«Нет-нет, он не должен бы напасть на меня. Не настолько же безумен и зол, чтобы при посторонних решится на агрессивную выходку. Но, наверное, если грубить, сталкивать с постели, то снова врежет? И от прицельного удара увернуться будет невозможно».

Юля невольно покосилась на внушительные кулаки громилы. Оглушительная мощь его руки запечатлелась намертво где-то на клеточном уровне.

Абсолютный ужас и полная беспомощность, пронзившие в мгновения страшного падения, из тех состояний, которые не забываются до конца дней. Повезло, что убойный тумак скользнул вбок, смягчённо пришёлся по уху.

Но если сегодня, подогретый алкоголем и брошенным ею оскорблением, додумался выяснять отношения с худенькой девушкой, кто помешает такому буйволу в минуту гнева напрямую шарахнуть по лицу? По глазам?

Изувечит, сломает нос. На взмах надо не больше секунды.

И, казалось, был готов ударить.

Так она видела и очень ошибочно трактовала его действия и позу.

Пристальный немигающий прищур. Глубокую складку между бровей. Нервно перекатывающиеся желваки. Сжатые кулаки.

Георг жёстко, без тени улыбки, в очередной раз сверлил старшую сестру тёмным взглядом. Прожигал насквозь. Рассматривал так, будто хотел изучить и запомнить каждую чёрточку в лице.

 Его подозрительное поведение казалось доказательством агрессии. Так смотрят только враги и хищники перед нападением.

Иных вариантов она не допускала. Для чего же ещё так пытливо разглядывать?

Уж точно не для того, чтобы приноровиться к её характеру. Или полюбоваться, как на красавицу Марию.

И в Юле, как защита, увеличивались неприязнь и страх.

Глава 8. Диалог

Георг убедился: паника отступила. Лицо девушки обрело естественный цвет, и способность реагировать. Она отдышалась, не дрожала и очень сердито смотрела на незваных гостей.

 Он с облегчением приступил к основной цели визита:

– Хочешь, чтобы я извинился? – слова ронял неторопливо, весомо. Вполголоса. Разделяя значительными паузами. Так что приходилось ждать и прислушиваться, когда вымолвит следующую фразу.

Пф-ф… Юля поморщилась. Разочарование с первых же слов.

– Нет! Не хочу… Слова ничего не значат, – быстро, эмоционально произнесла она и отрицательно помотала головой.

 Зачем формальные извинения, если произнесены просто так? Лишь бы прозвучали вслух.

«И что за выражение: хочешь? Хочу ли я? А если скажу «не хочу», можно не извиняться и считать, что совесть чиста? А сам не чувствует, не понимает – необходимо попросить прощение?

Ничуть не верится в сожаления об ударе. Раскаяние идёт не из души. Корявое изречение и беспардонные действия подтверждают фальшивость повода для визита. И вообще сомневаюсь, что больше не ударит, если снова разозлится. Ничего не надо. Только одно – пусть уйдёт поскорей и забудет о моём существовании», – кипело в голове, но вслух сказать побоялась.

 Георг ехидно ухмыльнулся, неторопливо разжал кулак.  Дал возможность рассмотреть и осмыслить каждое движение.

Пошевелил пальцами, медленно покрутил ладонью, обозревая глубокие подсохшие царапины. Показал Юле.

– Твои, – пояснил и снова усмехнулся.

Но уже настоящей улыбкой. Секундной, но настоящей. Которая оставила лёгкие морщинки в уголках глаз и смягчила испепеляющий взор.

Казалось, эти ранки его удивляли. Или смешили? Но точно не вызывали ярость и жажду отомстить.

Георгий как-то по-особенному: тепло и выжидательно созерцал рваные ссадины и Юлю, подарившую это «украшение».

Она впервые так близко увидела «творенье рук своих». Вернее – коготков. Машинально потянулась, чтобы лучше разглядеть раны.

Ой-ёй… Передёрнулась. Ахнула, смутилась: зрелище не для слабонервных.

Виновато, с сожалением поморщилась и, не задумываясь, грустно пролепетала:

– Я не хотела, чтобы так получилось. Так глубоко, до крови. Извините, пожалуйста. Наверное, очень больно? Но вы схватили меня за подбородок. Держали. Так тоже нельзя делать. Я хотела освободиться. Потеряла контроль. И вот…

Лицо Георгия дрогнуло, брови шевельнулись. На сердце потеплело от непритворного сочувствия, прозвучавшего в голосе девушки.

Удивился: «Эмоциональная и порывистая пигалица. Смешно же – не хотела, чтобы великан пострадал от её нападения. Признаёт вину, оправдывается. Забавно. И неожиданно. Отлично, принимается. Шаг к примирению сделан. Обнадёживающее начало. Теперь слово за мной».

Низким голосом, полушёпотом, с душой произнёс:

– И я не хотел обидеть. Извини, пожалуйста. Сам не могу поверить, что ударил тебя. Постоянно прокручиваю тот момент в голове. И не понимаю, как вышло. От неожиданности взмахнул рукой, не рассчитал силу. Страшно становится, ведь мог по-настоящему навредить. Расстроился очень, все время грызу себя.

Юля тихо озарилась. Встретилась с недругом открытыми изучающими глазами, в которых едва уловимо мелькнула доброжелательность. Будто на секунду приспустила защитную броню, высунулась в щёлку и приятно удивилась, обнаружив не совсем то, что ожидала.

Лёгкий всплеск в собственной груди, порождённый её бесхитростной реакцией, немного озадачил Георга. Пробежал тёплым взглядом по смягчившемуся лицу собеседницы, чуть вьющимся светлым волосам, дразняще раскинутым по подушке. Шевельнулось искушение: «Эх… До чего же симпатичная и притягательная колючка. Юная, чистая. Милое точёное личико. Кожа нежная, упругая, светящаяся. Хм… Интересно, какова на вкус?»

 На мгновение прикрыл веки, чтобы остановиться. Не околдовать себя окончательно.

Воскресла надежда: «Может, перестанет смотреть враждебным зверьком? Кажется, диалог налаживается. Получится подружиться? На недельку. Не больше… Такая смешная, бесхитростная. Чудаковатая. Наверное, с ней будет легко и интересно».

 Пророкотал:

– Хочу заслужить прощение. Подскажи, как могу загладить свой поступок? Давай сходим куда-нибудь. Посидим в ресторане. Выбери любой подарок.

Юля снова напряглась и спряталась в панцирь.

Насупилась: «Начинается. Так и знала, что последует подобное предложение. Мечтатель…»

Отрезала:

– Мне ничего не надо.

«Стесняется малышка», – догадался расчувствовавшийся Георгий. Улыбнулся открыто, по-доброму. Захотелось успокоить трусиху.

Склонился, потянулся к её голове:

– Покажи, куда я тебя ударил? – слова зазвучали мягко, сочувственно.

Она в страхе резко перехватила мощную руку, с силой и отвращением оттолкнула, не дав прикоснуться к себе.

«Он что, хотел погладить?! Похоже, что так… Бр-ррр… Ещё чего не хватало! Никому не позволено меня трогать».

Засверкала неприкрытой враждебностью, гневно скривилась.

Георга заметно ошарашила и уязвила её реакция на попытку прикоснуться к ушибу.

Искорки в его глазах погасли, взгляд потемнел. Отголосок улыбки испарился.

Тяжело отодвинулся с надменным и насмешливым видом. Задумался: «Ясно – мадам высокого мнения о себе. Думает, низкосортен? Цену набивает?»

Сжав губы, несколько минут внимательно разглядывал гордячку. И с другой, более грубой интонацией процедил:

– Хочешь, чтобы я ушёл?

– Хочу! – искренне, с готовностью тут же отозвалась Юля.

Сорвавшийся раздражённый вздох отразил разочарование Георга. Резко и грозно наклонился над лежащей девушкой.

Жарко, намеренно касаясь манящей кожи, прошептал в ухо:

– Дашь поцеловать себя? Тогда уйду.

– Что?! – глаза недотроги возмущённо округлились. Она густо, до выступивших капелек пота над верхней губой, покраснела.

Он выпрямился. Не скрывая злорадной улыбки, громко, чтобы услышали все присутствующие, чётко выделяя каждое слово, повторил:

– Дашь поцеловать себя – я уйду.

Поёрзал, устраиваясь удобней. И уселся, склоняя голову то на одно, то на второе плечо, чтобы лучше разглядеть и насладиться произведённым эффектом.

Яркий румянец девушки приятно удивил, обрадовал его. И нежданно-негаданно возбудил.

Маша ошеломлённо привстала. Поймала взгляд Юли и из-за спины незваного гостя отрицательно мотала головой. Скалилась, изображая какие-то страшные кусающие жесты, тайно тыкая пальцем на Георга. Отчаянно сигналила, чтобы кузина не позволяла прикоснуться к себе.

Как оказалось позже, Маша была убеждена, что мстительный мужчина на самом деле хочет вцепиться зубами в лицо сестры и людоедски откусить кусок плоти! В памяти маячил жуткий образ Ганнибала Лектера.

Такой безграничный, неподвластный логике ужас Георг вызывал в обеих девушках.

Юля ничего не поняла из бурной пантомимы Маши.

Резко и сильно натянула одеяло до самых ресниц, отчаянно пряча намертво сжатые губы.

Очевидно, что человека с настолько взрывным темпераментом после поцелуя будет трудно остановить. И события покатятся в катастрофическом направлении.

Это требование – предлог и начало для следующих притязаний.

Если бы его ухода можно было добиться, исполнив наглую просьбу, ни секунды бы не раздумывала. Преодолела отвращение, страх, минутный стыд, но вытерпела ради свободы.

Ради того, чтобы гости поскорей ушли.

Но это был не тот случай. Легко одержанная победа только раздразнила бы, подтолкнула Георга на следующие подвиги. Тогда махину не остановить.

Подвыпивший Сергей не годился на роль защитника.

Категорично покачала головой. Отрубила:

– Нет.

– Нет? – ехидно и вкрадчиво переспросил борзый визитёр.

– Нет! – подтвердила громко и возмущённо.

– Тогда никуда не уйду. Буду сидеть здесь, пока не согласишься, – насмешливо сообщил Георгий.

Подвигал шеей, размял спину.

Сладко потянулся, пошире устраиваясь на узкой кровати. Тесно прижимаясь, нахально сдвинул девушку к другому краю. Занял большую часть постели.

Юля грустно и устало вздохнула, пожала плечами.

Всё так же наполовину пряча лицо под одеялом, зорко следила за каждым движением недруга, пытаясь предугадать дальнейшие действия.

Он с игривым вызовом смотрел на неё и улыбался! Широко, искренне, белозубо. Торжествующей улыбкой победителя, улыбкой мстителя.

Похоже, чуть похрюкивал и едва сдерживался, чтобы не расхохотаться в полный голос.

Даже прижимал к своему рту кулак, толчками дул в него воздух, удерживая предательский смех.

Юля тихо скрипнула зубами, понуро представив, насколько жалко и смешно выглядела со стороны. Укутанная по самые брови, вцепившаяся в покрывало до побеления пальцев.

С перепуганными глазами, которые быстро двигались, не пропуская ни одно перемещение неприятеля.

«Гад!» – негодование и стыд подбрасывали её, не давали лежать неподвижно.

Ступня машинально шевельнулась. Так хотелось пнуть! Опять почувствовала себя нелепой и униженной.

«Зверь… Играет с добычей, как кошка с мышкой».

Георгу было в кайф наблюдать, как забавно испуганная девушка отодвигалась, избегая соприкосновений с его могучим телом. Жар которого проникал и раздражал её даже сквозь тонкое одеяльце.

Он наслаждался страхом, красовался властью, демонстрировал силу. Зубоскалил.

Делал всё, чтобы до мозга костей она прочувствовала беззащитность и зависимость от его настроения.

От обиды и злости навернулись слёзы, влажно заблестели на опущенных ресницах. Юля моргнула, стряхивая непрошенную влагу.

Георгий перестал улыбаться. Посерьёзнел, нахмурился. Недовольно хмыкнул и немного отодвинулся.

Не нравилось, когда плачут?

– Ты замужем?

Юля отрицательно качнула головой.

– Дома ждёт парень?

Неопределённо дёрнула плечами: ни да, ни нет. Сердито зыркнула: какое дело до её личной жизни?

– Если бы был настоящий парень, то не отпустил бы одну, – правильно заключил Георгий, не зацикливаясь на кислых гримасах собеседницы. Задумчиво добавил, вспомнив что-то личное:

– Нельзя искать развлечения поодиночке, если находишься в паре. Я свою девушку никуда не отпущу.

Юля невольно усмехнулась и ехидно посмотрела на умника. Фраза зацепила: «Хм… Девушку. Какая в его возрасте девушка?»

Неодобрительно скользнула взглядом по коротко подстриженным вискам, в которых редкими серебряными нитями пробивались седеющие волоски.

Ему уже около сорока, это точно. Не старик ещё, но уже далеко не юноша. Довольно зрелый мужчина. Считал себя молодым?

Она потупилась, пряча иронию и благоразумно промолчала. Не стала ни подтверждать, ни опровергать его рассуждения.

Зачем? Пусть думает, как хочет. Какая разница, какие выводы этот наглец сделал об ней?

Только бы ушёл поскорей.

Ноги под покрывалом, зажатые грузной тушей, начали затекать.  Хотелось размять их, изменить положение, но лучше было не шевелиться.

Когда немного двигалась, Георгий властно и бесцеремонно теснил, отвоёвывая всё больше места на односпальной кровати.

Юля психовала: «Скоро окажусь приплюснутой к стенке. Зачем так делает? Понятно, что с его габаритами надо больше места. Но здесь моя территория. Я тоже должна где-то находиться. Пусть тогда позволит подняться, сесть. Впечатление, будто собирался прилечь рядом. Развалился, опёрся на спинку койки. Осталось только ноги закинуть. Накачанный буйвол. Тесно ему. Занял основную часть площади. До утра собрался сидеть? Как упросить, чтобы ушёл, наконец?»

Глава 9. Конфликт

– Знаешь, – вдруг заявил Георг, приподнимая бровь и нарочно более пристально разглядывая Юлю, – Ты не в моём вкусе. Совсем. Мне другие женщины нравятся. Рослые, крупные, бойкие. А ты не такая. Худая. Запуганная какая-то. Всего боишься. И некрасивая, на мой взгляд.

Сочувственно покрутил бессовестной головой, звонко поцокал языком – жалко-то как. Вокруг глаз собрались хитрые морщинки.

Юля просияла. Она явно обрадовалась!  Даже безотчётно опустила покрывало, обнажая охраняемый от насильственного поцелуя рот, и с надеждой воззрилась на Георгия.

Чего-то ждала? Плотно сжатые губы приоткрылись и безмолвно шевельнулись. Будто договаривала незаконченную фразу.

Мужчина озадаченно посмотрел на взбодрившуюся собеседницу: «Что понравилось в сказанном? Почти что дурнушкой назвал. Должна бы по-другому отреагировать. Хотя бы обидеться, расстроиться. Нет. Лежит себе, ликует… О-ох… Ненормальная…»

Он соврал.

Девушка была очень привлекательной. Георгий с трудом отводил взгляд от её живого симпатичного личика.

Одни глазищи чего стоили! Огромные, выразительные. Опушённые длинными трепетными ресницами под взлетевшими, как крылья большой птицы, тёмными бровями.

За ней хотелось зачарованно наблюдать. Слушать и тонуть в сочно отражающем все оттенки настроения голосе.

Не пропустить момент, когда чувственные губки снова коснётся тень улыбки, преобразит и украсит эмоциональную физиономию.

Редкостная строптивость вкупе с отчаянно скрываемой робостью волновала, будоражила, беспощадно перемешивая все чувства. Поднимая то восхищение и сентиментальность, то злость и желание согнуть.