Полная версия
Приманка
– Даже и не знаю, что еще может быть интересным для вас в моей жизни.
– Только не пугай меня, что ничего не осталось, – ухмыльнулся демон. – По сусекам поскреби, по полатям помети, по волнам твоей памяти. А то запереть придется, и останется девушка без кавалера. Заскучает бедненькая.
Я задумался.
– Анатомия, физиология, фармакология, гинекология?
Демон засмеялся.
– Не прокатит, мне отношения межличностные. А по физиологии я тебе сам урок преподать могу, интересный.
– Отношения с тещами? У меня их три штуки было, – предложил я.
– А давай! – задорно воскликнул демон.
– А бери! – обрадовался я.
Демон ушел в задумчивости. Я ржал.
Мое хорошее настроение было прервано появлением ангела.
– Время? – спросил я.
– Время, – ответила ангел.
– Напомните мне, Мисюэль, что вас интересовало.
Бедная девушка изменилась в лице.
– Андрей, вы говорили, что размышляете над причиной возникновения у вас рака, а теперь спрашиваете, что меня интересует.
– А, да, точно, рак. Извините. Рак возник из-за клеточной мутации в нейроглии.
– Это с физиологической точки зрения, а почему возникла мутация и почему переродившаяся клетка не была уничтожена иммунной системой организма?
Мне стало лень придуриваться.
– Потому что предыдущие шесть лет моя нервная система находилась в состоянии постоянного стресса. Удивительно, что раньше не возник…
Вдруг в дольмене резко потемнело.
– Госпожа Мисюэль, а разве у вас имеется разрешение Нижнего отдела на индивидуальную работу с этой грешной душой? – сквозь зубы процедил появившийся Нисрок.
– У меня имеется действующая заявка на беспрепятственное посещение данной ячейки.
– Посещение и даже проверка ячейки никак не подразумевает право лезть в душу конкретному грешнику. Госпожа Мисюэль, вы злоупотребляете нашим добрым к вам отношением. Нижний отдел пошел вам навстречу в отношении этой мусульманской шахидки, а вы уже готовы сесть на шею. Точно говорят, дай ангелу волос, всю голову ухватит! Оринас! – крикнул демон. – Где этот раздолбай?
Появился Оринас.
– Оринас! Твою мать! Где шляешься? У тебя под носом грешника агитируют, а ты прохлаждаешься невесть где. Разберись. И чтоб духа ее здесь больше не было! Головой отвечаешь! Все!
И Нисрок исчез.
– Что случилось? – спросил Оринас у ангела.
– Да вот, – развела руками Мисюэль, – пришла с грешником поговорить, а тут ваш начальник как налетит, как налетит. Я слова сказать не успела. И потом, вы же обещали Нисроку про девушку не говорить, а он в курсе.
– Пробку затыкай, блин! – Оринас с размаху влепил мне затрещину, я повалился к ногам ангела.
– Оринас, ну что вы, право! – отступая на шаг, воскликнула Мисюэль. – Бить грешника!
– Козел, а не грешник! Я для чего ячейку заизолировал? А тебе дверь закрыть лень! – демон ткнул меня ногой.
– Оринас! – крикнула ангел.
– Темно, если дверь закрыть, – пожаловался я с пола.
– Ангел приходит – светло! А без нее тебе и смотреть не на что. Еще раз дверь не закроешь, сожру с потрохами! Идиот.
– А разве грешная душа может самостоятельно открывать или закрывать вход в ячейку? – удивленно спросила ангел.
– Может, не может, – проворчал демон, – по недосмотру открыта осталась. У нас тут такое сейчас творится, границы между кругами размываются. Полная задница, не до мелочей.
Каменная пробка взлетела в воздух и с грохотом заткнула вход.
– Мисюсь, – продолжил демон, – очень прошу, будешь приходить, следи внимательно, закрыта ли дверь. Иначе Нисрок почувствует твое присутствие. И на тебя жалобу накатает, и мне голову снимет. Слава богу, про передачу грешницы не возражал. Пришлось рассказать, извини.
– А вы не возражаете против моего общения с грешником? – продолжила удивляться ангел.
– Не возражаю, мог бы, я вообще его в Рай выкинул бы. Мне сейчас чем меньше нагрузка, тем лучше. Все по швам трещит. Еще слухи эти дикие, что Ад закрыть могут. И на Нисрока не обижайся, пожалуйста. Нервы у всех на пределе. Все, Мисюсь, – демон чуть коснулся руки ангела, – мне пора. Будь внимательней.
Демон исчез, ангел тряхнула крыльями.
– Ничего не понимаю, – растерянно взглянула она на меня. – Что творится?
– А может, правда в Рай попробовать? – предложил я.
– Андрей, какой Рай. Вас бы в воплощение вытащить со всей отработкой, – вздохнула ангел.
– С отработкой не хочу, – я отрицательно потряс головой. – А амнистии здесь бывают вообще?
– Андрей, это же не тюрьма, – поморщилась ангел, – это энергетический уровень, максимально соответствующий вашему состоянию. В другом месте вы просто не сможете находиться. Если вас сейчас насильно поместить в Рай, вы там взорветесь и загадите все вокруг.
– А если в девятый круг Ада? – поинтересовался я.
– Тоже не удержитесь. Сюда всплывете. Можно, конечно, чужих грехов подвесить, есть методики, но они незаконные.
– Успокоили, Мисюэль, – проговорил я. – А если правда Ад закроют, что будет?
Ангел пожала плечами.
– Неизвестно толком. Скорее всего, окажетесь в воплощении, но в каких условиях – непонятно. Все кармические законы должны быть пересмотрены, а что там в Кармическом Правлении сейчас делается, никто не знает. Владыки Кармы закрылись и общаются только с высшим руководством. Даже Архангелитету недоступны. По крайней мере, нам так говорят.
– Не дай бог жить в эпоху перемен, – покачал я головой.
– Я думаю, высказывание Кун-Цзи было искажено. Наоборот, в моменты изменений открываются неожиданные возможности для прогресса. Но и вероятность гибели, конечно, возрастает многократно. Диалектика, – ангел развела крылья.
Я только хмыкнул.
– Давайте, Андрей, пока у нас есть возможность, вернемся к вашей онкологии. Почему вы допустили ее возникновение и развитие?
– Потому что посмел влюбиться на старости лет, – зло ответил я.
– Соглашусь, – кивнула ангел. – Только постарайтесь вкладывать поменьше эмоций.
Я молча пожал плечами.
– То есть ваша невринома была следствием запоздалой, неразделенной любви? Правильно?
– Почему запоздалой? – недовольно спросил я. – Накрыть в любом возрасте может.
– Может, конечно, но существуют определенные периоды развития личности. И все эти ювенильные любовные страдания в зрелом возрасте, как правило, людей не накрывают, как вы изволили выразиться. А тем более не приводят к суициду.
– Если я правильно понимаю, мы говорим об онкологии, а не о суициде, – возразил я. – Кроме того, полно описано случаев поздней любви от Тютчева до Гауптмана.
– Бросьте, Андрей, вы прекрасно понимаете, что ваша онкология и есть суицид. Вы упорно хотели умереть, вот рак и возник. Наши желания имеют тенденцию исполняться.
– А какого хрена не исполнилось желание, чтобы она полюбила?
– Андрей, я просила уменьшить эмоциональность. Эмоции мешают ясности мышления. Что до поздней любви, то, конечно, вы не одиноки в этом несчастье. Развитие личности не всегда проходит последовательно и гладко. Бывают задержки некоторых этапов, сбои и аберрации.
– Ну и что? Ну не повезло мне, с задержкой развития оказался. Дальше-то что?
– Вот здесь ваша главная ошибка и заключается. И мне хотелось бы, чтобы на этот вопрос вы сами и ответили.
– Какой вопрос? – не понял я.
– Почему желание смерти, даже в тех условиях, которые вы посчитали для себя неприемлемыми, было ошибкой.
– А хрена тут думать, – фыркнул я. – Потому что любая хрень, которая с нами происходит, должна восприниматься как проявление Высшей Воли и беспрекословно приниматься.
– Ну согласитесь, что, по крайней мере, подобные неприятные события достойны анализа и осмысления. И ответа на вопрос: почему это со мной случилось?
– Ну и почему это со мной случилось? – спросил я.
– Вы хотите, чтобы я ответила?
– Я знаю, что вы ответите, – усмехнулся я.
– Что же? – подняла брови ангел.
– Сам виноват.
– Вот видите, все понимаете. Только почему вы до сих пор здесь? В Аду.
– Потому что мне плевать, виноват я или не виноват. Ангел улыбнулась.
– Хорошо, Андрей, не стану вас больше мучить. Мы неплохо в этот раз продвинулись. Надеюсь, вы поразмышляете над нашим разговором.
– Да пошла ты, – пробормотал я под нос.
– Вы молодец, – ангел потрепала меня по плечу. – До свидания.
– Психоаналитик хренов, – сказал я в темноту.
Ощупью подобравшись к входу, я откупорил пробку и выглянул наружу.
– Оба-на! – посередине улицы, отрезав меня от противоположных дольменов, змеилась трещина. Из трещины дымило и вырывались языки пламени.
– А вот и перемены. Офигеть, – проговорил я.
Иноходью вдоль трещины проскакали два черта. Стук их копыт еще затихал вдали, как послышался шум толпы, крики, свист хлыстов и ругань. Из проулка между дольменами показались первые мусульмане. Увидев дым и огонь, они попытались затормозить, но инерцией толпы их вынесло на улицу. Люди закричали, кто-то сумел перепрыгнуть трещину, кто-то свалился внутрь. Заметив опасность, черти попытались завернуть демонстрацию. Они выскочили вперед процессии и ударами кнутов принялись поворачивать свою паству. Крики и шум поднялись адские.
Из трещины вдруг вылетели провалившиеся туда души, и показалась голова монстра. Чудовище было похоже на динозавра, только со сросшейся пастью. Тварь издала мучительный, жалобный вой. Невыносимая, безумная тоска разлилась в воздухе. Я шепотом выматерился, крики на мгновение стихли. Толпа дрогнула и подалась назад. Безротое чудовище взвыло еще раз, видимо, оно сильно страдало из-за невозможности закусить грешниками.
Черти переключились на динозавра, теперь удары посыпались на торчащую из земли голову. Толпа частично двинулась назад, частично попыталась разбежаться, кое-кто снова провалился под землю. Огласив пространство еще несколькими тоскливыми воплями, голова монстра скрылась. Потом из земли показалась огромная перепончатая лапа и быстрым движением вдоль трещины закрыла ее, словно гигантскую застежку-молнию. Дым начал рассеиваться. Черти кинулись ловить своих разбежавшихся агнцев. Толпа двинулась по новому маршруту, и крики стали постепенно затихать вдали.
«Если эта штука с третьего круга, то мне туда совсем не надо», – подумал я.
Выбравшись из дольмена, я пару раз топнул на середине улицы, проверяя надежность грунта, и полез к Елене.
– Что это за вой был? – встретила она меня вопросом. – Новый инфразвук?
– Дрожат устои Ада, – ответил я и рассказал, что видел и слышал.
– Какая интересная фауна, однако, под нами живет. Не провалиться бы, – покачала головой Елена.
– Да уж, – усмехнулся я. – Тут еще петуха вудического видел. «Ку-ка-ре-ку – царствуй, лежа на боку».
– А я все в тишине и темноте, лежа на боку.
– Для Ада, думаю, не самый плохой вариант.
– Это точно, – кивнула Елена. – Курить будешь?
– Не кончилась еще?
– Наверное, правда, вечная, – протянула она сигарету.
Я затянулся шоколадным дымом.
– Замечательно, почти как чашка кофе.
– Чего-то твой демон тебя больше ничем не балует, – заметила Елена.
– «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь», – засмеялся я.
– Кстати, о любви, – сказала Елена, вынимая сигарету у меня изо рта. – Давай дверь закрою, нам же свет не нужен. Правда? Чтобы черти всякие не подглядывали.
Потом мы по очереди курили шоколадную сигарету.
– Да, в таком Аду жить можно, – поцеловала меня в щеку Елена. – Не Ад, а санаторий в Подмосковье.
– Почему в Подмосковье? – удивился я.
– Потому что в Подмосковье целыми днями валяешься в номере, трахаешься и куришь. А на улицу не выходишь из-за плохой погоды.
Я засмеялся.
– Пойду заплачу за номер, пока не выселили.
13Однако мой номер оказался пуст. Ни демона, ни ангела. Облегченно вздохнув, я заткнул пробку. Дольмен погрузился в темноту. Я потянулся, посетовал на отсутствие матраса и повалился на пол. Эх, жаль, вечная бессонница.
– «Забыться и забыть и сбросить это бремя, покуда свой клубок разматывает время», – проговорил я во тьму.
– Размечтался, – услышал я насмешливый голос демона. – Чего наша красавица от тебя хочет?
Я устало вздохнул.
– Я думаю, она хочет замуж. Как любая баба.
– Ангел? – удивленно воскликнул демон.
– При чем тут ангел? Я думал, вы про Елену.
– Вот уж кто меньше всего меня интересует. Зачем Мисюэль приходила?
– А, эта. Хочет добиться от меня осознания, раскаяния, покаяния, прощения, прощания, вознесения и воплощения. В общем, чтобы на свободу с чистой совестью.
– Подыграй ей, и я совсем перестану интересоваться твоей Еленой.
– Как подыграть?
– Раскайся, покайся и далее по списку.
– Зачем?
– Затем. Делай, что говорят, и не задавай вопросов. Только не сразу. Торопиться не надо. Важно вернуться в общество полноценным членом, – засмеялся демон. – В общем, жду от тебя искреннего диалога с ангелом.
– О господи! – воскликнул я. – Честное слово, господин Оринас, я плохо вас понимаю.
– Не притворяйся идиотом. Общаешься с Мисюсь и следуешь ее советам и рекомендациям. Но не без сопротивления, чтобы процесс осознания казался естественным. Теперь понятно?
– А если я действительно осознаю и встану на путь праведности?
Демон снова засмеялся.
– Что ж, еще лучше, значит, бедняжка не зря старалась. Порадуюсь за нее.
– Ничего не понимаю, – потряс я головой.
– От тебя не требуется понимание, от тебя требуется исполнение. Все, по-моему, она уже идет. – В темноте сверкнули огненные глаза демона. Полыхнуло светом. Возникла ангел.
Демона в дольмене больше не было.
– Оринас был? – спросила Мисюэль.
– Только что.
– Чего хотел?
– Не знаю, – я пожал плечами.
– Ну, он что-нибудь говорил?
– Спрашивал про вас.
– И что именно?
– Ну, спрашивал, как мы общаемся.
– А вы?
– Ну, я рассказал про покаяние.
– А он?
– А он ничего.
– Совсем ничего?
– Ну, не знаю. Ничего конкретного. Не прореагировал. Привет передавал, и все.
– Привет? – удивилась ангел, и мне показалось, что она покраснела. В ее свете точно мелькнули розовые вспышки.
– То есть он не возражал против наших бесед? Не кричал, что это незаконно? Что будет жаловаться Нисроку и дальше по инстанциям?
– Нет, мне показалось, что ему пофиг. Простите, безразлично.
Ангел как-то криво передернула крыльями.
– Ну хорошо, Андрей. У вас была возможность подумать над нашим прошлым разговором?
– Была, – кивнул я.
– И что? – Мисюэль вопросительно на меня посмотрела.
– Я ею не воспользовался.
Ангел грустно улыбнулась.
– Ценю ваше чувство юмора, понимаю, оно вам помогает не терять самообладание в сложной ситуации, но у вас есть шансы выбраться из Ада, и я хочу помочь вам ими воспользоваться.
Я вздохнул.
– Хорошо, Мисюэль, помогите. Я действительно не вижу своей вины в том, что влюбился, и в том, что жизнь потеряла для меня привлекательность после крушения надежд на взаимность.
– Андрей, но вы же понимаете, что человек приходит в воплощение с определенным набором задач, которые он должен решить? Что-то отработать по ошибкам предыдущей жизни, что-то исполнить в текущей.
– Мисюэль, ангел мой, а если я не хочу ничего отрабатывать и ничего исполнять?
– Андрей, душа моя, это непреложный закон существования, вы не можете ему не подчиняться, как не можете не подчиняться, ну, например, закону гравитации. И с задачами, не решенными в этой жизни, вы снова столкнетесь в следующей, и так будет происходить постоянно. Только инструментов для их решения у вас будет с каждым разом все меньше и меньше, а условия будут становиться все жестче и жестче. Вам это надо?
Я промолчал.
– А если я так ничего и не выполню? – спросил я потом.
Ангел вздохнула.
– Потеряете качества, уйдете в инволюцию, начнется скрутка сущих, потеряете все поля до голой монады и начнете восхождение снова. Минералы, растения, животные, человек. Эоны времени, другая вселенная, другие планеты. Медленно, долго и скучно. Не рекомендую.
– Мне уже скучно, – мрачно заметил я.
– Оринас недостаточно вас веселит? Нет, Андрей, свобода воли священна, если вы откажетесь от моей помощи, я ничего не смогу поделать. И несмотря на все мои попытки и усилия, мне придется признать поражение в борьбе за вашу душу.
Я потер лицо рукой.
– Хорошо, скажите, что я должен делать.
– Ответить, почему ваше желание умереть было ошибочным.
– Желание не может быть ошибочным. Оно просто есть.
– Молодец. Почему следовать желанию умереть было ошибкой?
– Я не следовал.
– А вот это лукавство.
Я пожал плечами.
– Желание было подсознательным, и я следовал ему тоже подсознательно. А человек, к сожалению, не может контролировать свое подсознание.
Ангел покачала головой.
– Нет, Андрей, ваше желание умереть было вполне осознанным, и вы прекрасно об этом знаете.
– Хорошо, сдаюсь, – я поднял руки вверх, – хотел умереть и не жалею, что умер, даже в этом долбаном Аду.
Ангел вздохнула.
– Почему? – спросила она.
– Почему не жалею?
– Почему она не полюбила?
– Странный вопрос. Не полюбила и не полюбила. Как будто это от нее зависело.
– Не от нее, – согласилась ангел. – Но почему она бежала от вас как от огня? Вы действительно ее любили, и любая женщина на ее месте, по крайней мере, не стала бы вас избегать.
– Не факт.
– Факт, факт. Вы были безупречны, изобретательны и изысканны. Сама бы влюбилась, будь я человеком. Почему эффект оказался прямо противоположным всем вашим усилиям?
– Не знаю, – устало сказал я.
– Думайте, Андрей, у вас есть вся необходимая информация, чтобы догадаться.
– Прошлая жизнь? – пожал я плечами.
– А что прошлая жизнь? Вы что-то помните?
– Ну, в самых общих чертах. Мы любили друг друга, были вместе, потом вроде расстались. Я надеялся, что она и в этой жизни тоже вспомнит и полюбит. Книжку ей написал, про нас прошлых.
– Она вспомнила.
– И что же?
– Догадайтесь.
– Она была со мной несчастлива?
– Она была несчастлива без вас. Еще. Вспоминайте, – кивнула ангел.
– Я ее в чем-то предал. Бросил, кажется.
– Хуже, но это уже детали.
– И в этот раз она мне не поверила и испугалась?
– Да. А вот испугалась она вас подсознательно. Потому что полная память прошлой жизни ей была недоступна. Но и того, что вспомнила, ей хватило, чтобы не поверить ни одному вашему слову.
Я поморщился.
– Кто виноват, что она не полюбила? Господь Бог?
Я вздохнул и промолчал.
– Хорошо, – сказала ангел. – Вся эта логическая цепочка при жизни вам была недоступна? Надо было в Ад попасть? Личного ангела получить?
– Вы мой личный ангел? – удивленно спросил я.
– Нет, слава богу. Но вот личного демона вы, кажется, заработали.
Я снова вздохнул.
– Не расстраивайтесь, Андрей. Не все так плохо. Думайте и только не обвиняйте Высшие Силы в своих неудачах. Всегда сами виноваты. В этой ли жизни, в прошлой или тысячу лет назад.
– Скажите, Мисюэль, а у меня есть шанс встретиться с ней в следующей жизни?
– Не знаю. За вами там шлейф из несчастных баб на века тянется. И с кем вам выпадет разбираться в следующий раз? – пожала плечами ангел.
– О, блин, – я сокрушенно покачал головой. – Прямо хоть в монастырь беги.
– Не поможет, – улыбнулась Мисюэль. – В миру жить надо.
Возник демон.
– Привет, Мисюсь. Как дела? Вижу, наша душа успехи делает?
– Оринас, вы что, подслушивали? – возмущенно спросила ангел.
– Нет, просто по роже его расстроенной догадался, – ухмыльнулся демон.
– Оринас, скажите, почему вы не возражаете против моей работы с грешной душой? Это же противоречит вашим обязанностям.
– Что ты хочешь, чтобы я ответил?
– Правду! – воскликнула ангел.
– Разве демоны говорят правду? – удивился Оринас.
Тут снаружи совсем рядом раздался дикий грохот. Стены дольмена вздрогнули, пол подпрыгнул. Я присел.
– Что это? – спросила ангел.
Демон удивленно озирался. Громыхнуло еще раз, но уже подальше, земля снова дрогнула.
– Нас бомбят? – спросил я.
И тут попало по нам. Удар был страшный, был бы живой, точно барабанные перепонки лопнули бы. На ногах не удержался никто, мы все повалились на пол. В свете ангела я увидел, что потолок треснул и оттуда вдруг хлынул поток кипятка. Ангел закричала, демон подхватил ее на руки, и они исчезли. Я выбил пробку и выскочил наружу.
14Твою мать! На крыше моего и двух соседних дольменов лежал на боку здоровенный адский котел. Все вокруг было залито кипятком, парило. Обжигая ноги, я отбежал на сухое место. В луже кипятка барахтался качок в наколках, очевидно, вывалившийся из котла грешник. На крыше черт, сунув вилы под мышку, щелкал тумблерами пульта управления.
– Ты че, командир, совсем охренел?! – заорал я черту. – Ты мне своим долбаным котлом весь потолок расхреначил нахрен! Все кипятком залил! У меня пол размыло, болото теперь!
Черт мельком взглянул на меня.
– Иди нах. Не видишь, что творится? Пол у него размыло! М…к! – он нажал на какую-то кнопку, из котла хлынул водопад ледяной воды. Только что поднявшегося грешника сбило с ног и понесло по мгновенно превратившейся в реку улице. Я шустро вскарабкался на крышу Елениного дольмена.
Черт выматерился, и поток иссяк. Послышался вой пикирующего бомбардировщика, я задрал голову: с неба падал еще один котел.
– Твою мать, – прошептал я. Котел упал с грохотом разорвавшегося снаряда. Земля дрогнула. Над дольменами взлетел фонтан воды, выбросивший человеческую фигуру. Я снова посмотрел вверх, оттуда вниз сыпались адские котлы. Между ними метались крылатые фигуры демонов, пытавшихся зашить прохудившееся небо. Вой и грохот стояли страшные, земля дрожала.
«Вот так, наверное, во время войны под бомбежкой», – замерев, как завороженный я смотрел на творящийся вокруг апокалипсис. Иногда в воздухе вспыхивали радужные пузыри энергетического поля со светящимися фигурами ангелов внутри. Вспыхивали и тут же исчезали.
– Пипец какой! – восторженно проговорил я.
Из разрушенных дольменов выбирались люди, бежали, спасаясь от воды, лезли на крыши. Воздух наполнился криками. Один из котлов рухнул на толпу мусульман, крики и вопли усилились.
Тут земля вздрогнула особенно сильно, и между дольменами зазмеилась трещина. Из трещины полыхнуло огнем. Вода, вытекшая из котлов, хлынула вниз, взорвалась паром.
– Опаньки, – проговорил я, отходя от края крыши, – а я расстраивался, что Конца Света не увижу. Вот он, Конец Света в одном отдельно взятом аду.
Черт на крыше моего дольмена, действуя вилами как рычагом, пытался поставить котел вертикально.
– Помочь, дядя? – насмешливо крикнул я ему.
Черт, упершись рогами в край котла, переставил вилы, надавил, котел чуть выпрямился.
– Домкрат нужен, вилы коротки, рычага не хватает, – дал я совет.
Черт не ответил, было видно, как под шкурой у него бугрились от напряжения мышцы. Котел еще чуть двинулся.
– А зачем тебе котел? – спросил я. – Твой грешник все равно утоп. Его смыло куда-то. Отдохни лучше.
Черт надавил на вилы, рукоятка с треском обломилась, котел, загудев, повалился на бок, черт еле успел отпрыгнуть.
– Пипец! – сказал он, почесав затылок.
– Согласен, – кивнул я.
Нарастающий вой раздался совсем рядом.
– Воздух! – заорал я и прыгнул в щель между дольменами. Кипяток начал остывать, я оказался по грудь в горячей воде. Новый котел рухнул точно на то место, где я только что стоял. Наверное, я все-таки на какое-то время потерял сознание.
Я захлебывался в кипятке, на меня сыпались осколки камня. В голове гудело. Потоком воды меня вытащило из щели и повлекло по улице прямо в огненную трещину. От удара из Ленкиного дольмена выкинуло пробку, я сумел ухватиться за край дыры, подтянулся, и вместе с водой меня внесло внутрь. Елена стояла по пояс в воде и истошно орала.
– Не бойся, не утонем, – сказал я, – мы уже мертвые.
– Фу, верно, – перестав кричать, выдохнула она и уже спокойным голосом спросила: – Что происходит?
– Котлы с грешниками с неба падают.
– Ни хрена себе.
– Это точно, – согласился я.
Вдалеке снова ухнуло.
– Еще опять трещина в земле появилась, из которой в прошлый раз тварь с зашитой мордой лезла. Оттуда огонь, а туда вода течет. Рвануть может, – задумчиво сказал я.
И тут включили инфразвук. «Починили, козлы», – успел подумать я, падая в воду. Под водой инфразвуковой удар чувствовался сильнее, я высунул голову. Водоворотом билась Елена.
«Надо к себе перебираться, там может быть потише», – подумал я. Я ухватил Елену за руку, та с ужасом уставилась на меня и, рванувшись в сторону, врезалась в стену. Ударил ее по щеке, пытаясь привести в чувство, она вцепилась мне в лицо ногтями. Я еле вырвался. Плюнув на альтруизм и сжимая зубы, чтобы не орать от страха, полез наружу.