Приманка
Полная версия
Приманка
текст
Оценить:
0
Читать онлайн
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– У тебя еще представится такая возможность, – улыбнулась Юленька, обнимая меня.
– Ты хочешь, чтобы я снял с тебя кожу? – бросив ленточку, я провел пальцами по хрупкому позвоночнику.
– Ты пугаешь меня, грешник, – сдергивая с меня пучок травы, засмеялась суккуб. – Кто из нас демон, я или ты?
Подхватив ее на руки, я повалился на песок.
И моя жизнь в Аду покатилась по наклонной.
Времени суток не было, постоянный полдень. Солнце не заходило и жарило страшно. Иногда мы забирались в воду, но с пляжа не уходили. У меня хрустел на зубах песок, который я слизывал с соленого тела Юленьки. Мы пили коньяк, и Юленька очень смешно морщилась при каждом глотке. Бутылка не кончалась.
Несколько раз я видел Оринаса, он в позе Мефистофеля Антакольского сидел на камне спиной к морю и смотрел на нас. Иногда он отворачивался, иногда даже закрывался черным перепончатым крылом. И пил наш коньяк.
Пару раз появлялась ангел. Я пытался с ней поздороваться, но быстро отвлекался, и ее ответы не фиксировались в моем сознании. С удивлением запомнил только выражение ужаса в ее глазах. Оба раза ее куда-то уводил Оринас.
Однажды вместе с Оринасом появился Нисрок. Оринас что-то ему говорил, указывая на нас. Мы с Юленькой только что в очередной раз хватили коньячку, и я, сделав изысканный жест, попросил господ демонов не смущать девушку и удалиться, а Юленька только заливисто хохотала, чем сильно мешала мне целовать ее.
Она перестала быть белой и, загорев под адским солнцем, снова превратилась в негритянскую девочку, я тоже приобрел темно-шоколадный цвет и представлял себя индийским йогом, адептом тантрического учения, дающим уроки способной ученице.
На мой вопрос: «Откуда в Аду взялось это незаходящее Солнце?» Юленька ответила, что это вовсе не Солнце, а раскаленное, радиоактивное ядро Земли. Но под ним тоже отлично загорается.
Однажды мы вылезли из моря, и я уже отвинчивал крышку с бутылки, когда Юлька, упав на песок, сказала:
– Все, хватит. Или я сдохну, как та крыса, что умерла от непрерывной стимуляции центра наслаждения в мозгу.
Сделав глоток, я кивнул.
– Был бы живой, сто раз уже сдох бы, – и протянул бутылку. – Будешь?
Юленька отрицательно помотала головой.
– Не хочу, – и, помолчав, вдруг попросила: – Слушай, а принеси мне кокосовый орех.
Я удивился и посмотрел на пальмы.
– Это туда лезть надо?
– Не знаю, – она пожала плечами. – Посмотри, может, под деревом валяются. Они же должны падать, когда созреют.
– Ты чего, не знаешь, что тут у тебя на острове происходит, как орехи растут?
– Нет. Я демон, мне эти пальмы и орехи на фиг не нужны.
– А сейчас чего вдруг понадобились?
– Кокосового молока хочу попробовать. И женщиной себя почувствовать.
– Юль, ты чего? Женщиной еще себя не почувствовала? После всего, что мы вытворяли? Ну ты даешь! – я даже сел.
– Дурак, – сказала она. – Это все эротика, приятно, конечно, но почти работа, я же суккуб. А я хочу психологически почувствовать.
– А замуж ты не хочешь? – спросил я, вставая.
– Нет, замуж не хочу. Я еще маленькая. – Суккуб с невинным видом наматывала прядку волос на пальчик. – Принесешь?
– Принесу, – хмыкнул я, направляясь к пальмам.
– И листик сорви, я нос заклею, а то обгорел на солнце. Тут я заржал в голос.
Орехов под пальмами не оказалось. Никаких, ни свежих, ни старых или гнилых. Я посмотрел вверх по стволу. Там под листьями темнела коричневая гроздь. Высоко.
– Слушай, а ты уверена, что орехи на пальме настоящие, а не муляжи? – проорал я.
– Настоящие! – крикнула в ответ суккуб.
– У вас тут в Аду чего хочешь может быть, – пробурчал я под нос.
В кино я, конечно, видел, как туземцы лазают по пальмам за орехами. Выругавшись, я обхватил ствол руками и уперся в пальму ногой на уровне груди. Крякнув, оторвал от земли другую ногу, упершись ею чуть выше первой. Удержался. Перебрал руками, подтянул ноги. Кряхтя, пополз по стволу. Конечно, не как в кино, но полз же! Упасть я не боялся, понимал, что не умру. С середины, естественно, сорвался. Блин! Не умер, но больно было очень.
– Сейчас, Юль, отдышусь и полезу снова. Я понял, как надо, – сказал я девчонке, сидевшей на мне верхом и притворявшейся, что делает мне массаж сердца и искусственное дыхание.
– Не надо. Я уже почувствовала себя женщиной. Поняла, что если мужчину попросить сделать простую вещь и полную ерунду, то, делая простое, он обязательно постарается сломать себе шею и до ерунды дело просто не дойдет. А если бы я попросила только листочек, ты бы справился?
– По-моему, ты все врешь, ты уже была замужем, – прокашлял я. Потом я сел и сгреб девчонку в объятия. – Слушай, ты, дьяволица-отроковица, знаешь, у меня нет и намека на чувство вины за попранные принципы. Это сильно удлинит мой срок? Я могу рассчитывать на пожизненное? Или посмертненное?
– Это плохо, что нет чувства вины, – Юленька наморщила лобик. – Тогда мне, наверное, придется попробовать козой.
Она вскочила и на четвереньках запрыгала по пляжу. Хромая и давясь от смеха, я бросился за ней.
Вдруг Юленька вскрикнула и завалилась на бок.
– Что случилось? – испуганно спросил я, падая рядом.
– Да вот, на дрянь какую-то наступила, ногу поранила, – девочка разглядывала так и оставшуюся розовой подошву. На маленькой пяточке медленно набухала темная капля крови. – На ракушку, наверное, наступила. Чистишь, чистишь эти пляжи, и вечно какое-нибудь дерьмо попадется, – недовольно сказала она.
– Да наверняка осколок раковины, битому стеклу или гвоздям здесь вроде взяться неоткуда, – заметил я, слизывая кровь. – Ой, а почему кровь сладкая, у тебя что, диабет?
– Какой на фиг диабет? – возмутилась Юленька. – Ты че, вообще?
Подождав, я слизнул следующую каплю.
– Нет, не сладкая. Показалось. Это ты у меня сладкая, – улыбнулся я.
– Слушай, грешник, с тобой действительно становится страшно, – и, целуя все части моего тела, попавшие ей по дороге, девчонка взобралась на меня. – Вот, отнеси меня за тот мыс, кажется, в соседней бухте происходит что-то интересное. Сама идти не могу, видишь, ножка болит, – жалобно добавила она.
Я покорно поднялся, устроил девочку поудобнее у себя на плечах.
– Ну, – спросил я, – теперь точно чувствуешь себя настоящей женщиной? Сидя на моей шее?
– Ты хочешь, чтобы я снял с тебя кожу? – бросив ленточку, я провел пальцами по хрупкому позвоночнику.
– Ты пугаешь меня, грешник, – сдергивая с меня пучок травы, засмеялась суккуб. – Кто из нас демон, я или ты?
Подхватив ее на руки, я повалился на песок.
И моя жизнь в Аду покатилась по наклонной.
Времени суток не было, постоянный полдень. Солнце не заходило и жарило страшно. Иногда мы забирались в воду, но с пляжа не уходили. У меня хрустел на зубах песок, который я слизывал с соленого тела Юленьки. Мы пили коньяк, и Юленька очень смешно морщилась при каждом глотке. Бутылка не кончалась.
Несколько раз я видел Оринаса, он в позе Мефистофеля Антакольского сидел на камне спиной к морю и смотрел на нас. Иногда он отворачивался, иногда даже закрывался черным перепончатым крылом. И пил наш коньяк.
Пару раз появлялась ангел. Я пытался с ней поздороваться, но быстро отвлекался, и ее ответы не фиксировались в моем сознании. С удивлением запомнил только выражение ужаса в ее глазах. Оба раза ее куда-то уводил Оринас.
Однажды вместе с Оринасом появился Нисрок. Оринас что-то ему говорил, указывая на нас. Мы с Юленькой только что в очередной раз хватили коньячку, и я, сделав изысканный жест, попросил господ демонов не смущать девушку и удалиться, а Юленька только заливисто хохотала, чем сильно мешала мне целовать ее.
Она перестала быть белой и, загорев под адским солнцем, снова превратилась в негритянскую девочку, я тоже приобрел темно-шоколадный цвет и представлял себя индийским йогом, адептом тантрического учения, дающим уроки способной ученице.
На мой вопрос: «Откуда в Аду взялось это незаходящее Солнце?» Юленька ответила, что это вовсе не Солнце, а раскаленное, радиоактивное ядро Земли. Но под ним тоже отлично загорается.
Однажды мы вылезли из моря, и я уже отвинчивал крышку с бутылки, когда Юлька, упав на песок, сказала:
– Все, хватит. Или я сдохну, как та крыса, что умерла от непрерывной стимуляции центра наслаждения в мозгу.
Сделав глоток, я кивнул.
– Был бы живой, сто раз уже сдох бы, – и протянул бутылку. – Будешь?
Юленька отрицательно помотала головой.
– Не хочу, – и, помолчав, вдруг попросила: – Слушай, а принеси мне кокосовый орех.
Я удивился и посмотрел на пальмы.
– Это туда лезть надо?
– Не знаю, – она пожала плечами. – Посмотри, может, под деревом валяются. Они же должны падать, когда созреют.
– Ты чего, не знаешь, что тут у тебя на острове происходит, как орехи растут?
– Нет. Я демон, мне эти пальмы и орехи на фиг не нужны.
– А сейчас чего вдруг понадобились?
– Кокосового молока хочу попробовать. И женщиной себя почувствовать.
– Юль, ты чего? Женщиной еще себя не почувствовала? После всего, что мы вытворяли? Ну ты даешь! – я даже сел.
– Дурак, – сказала она. – Это все эротика, приятно, конечно, но почти работа, я же суккуб. А я хочу психологически почувствовать.
– А замуж ты не хочешь? – спросил я, вставая.
– Нет, замуж не хочу. Я еще маленькая. – Суккуб с невинным видом наматывала прядку волос на пальчик. – Принесешь?
– Принесу, – хмыкнул я, направляясь к пальмам.
– И листик сорви, я нос заклею, а то обгорел на солнце. Тут я заржал в голос.
Орехов под пальмами не оказалось. Никаких, ни свежих, ни старых или гнилых. Я посмотрел вверх по стволу. Там под листьями темнела коричневая гроздь. Высоко.
– Слушай, а ты уверена, что орехи на пальме настоящие, а не муляжи? – проорал я.
– Настоящие! – крикнула в ответ суккуб.
– У вас тут в Аду чего хочешь может быть, – пробурчал я под нос.
В кино я, конечно, видел, как туземцы лазают по пальмам за орехами. Выругавшись, я обхватил ствол руками и уперся в пальму ногой на уровне груди. Крякнув, оторвал от земли другую ногу, упершись ею чуть выше первой. Удержался. Перебрал руками, подтянул ноги. Кряхтя, пополз по стволу. Конечно, не как в кино, но полз же! Упасть я не боялся, понимал, что не умру. С середины, естественно, сорвался. Блин! Не умер, но больно было очень.
– Сейчас, Юль, отдышусь и полезу снова. Я понял, как надо, – сказал я девчонке, сидевшей на мне верхом и притворявшейся, что делает мне массаж сердца и искусственное дыхание.
– Не надо. Я уже почувствовала себя женщиной. Поняла, что если мужчину попросить сделать простую вещь и полную ерунду, то, делая простое, он обязательно постарается сломать себе шею и до ерунды дело просто не дойдет. А если бы я попросила только листочек, ты бы справился?
– По-моему, ты все врешь, ты уже была замужем, – прокашлял я. Потом я сел и сгреб девчонку в объятия. – Слушай, ты, дьяволица-отроковица, знаешь, у меня нет и намека на чувство вины за попранные принципы. Это сильно удлинит мой срок? Я могу рассчитывать на пожизненное? Или посмертненное?
– Это плохо, что нет чувства вины, – Юленька наморщила лобик. – Тогда мне, наверное, придется попробовать козой.
Она вскочила и на четвереньках запрыгала по пляжу. Хромая и давясь от смеха, я бросился за ней.
Вдруг Юленька вскрикнула и завалилась на бок.
– Что случилось? – испуганно спросил я, падая рядом.
– Да вот, на дрянь какую-то наступила, ногу поранила, – девочка разглядывала так и оставшуюся розовой подошву. На маленькой пяточке медленно набухала темная капля крови. – На ракушку, наверное, наступила. Чистишь, чистишь эти пляжи, и вечно какое-нибудь дерьмо попадется, – недовольно сказала она.
– Да наверняка осколок раковины, битому стеклу или гвоздям здесь вроде взяться неоткуда, – заметил я, слизывая кровь. – Ой, а почему кровь сладкая, у тебя что, диабет?
– Какой на фиг диабет? – возмутилась Юленька. – Ты че, вообще?
Подождав, я слизнул следующую каплю.
– Нет, не сладкая. Показалось. Это ты у меня сладкая, – улыбнулся я.
– Слушай, грешник, с тобой действительно становится страшно, – и, целуя все части моего тела, попавшие ей по дороге, девчонка взобралась на меня. – Вот, отнеси меня за тот мыс, кажется, в соседней бухте происходит что-то интересное. Сама идти не могу, видишь, ножка болит, – жалобно добавила она.
Я покорно поднялся, устроил девочку поудобнее у себя на плечах.
– Ну, – спросил я, – теперь точно чувствуешь себя настоящей женщиной? Сидя на моей шее?