– Дамы, – возмутился я, – если мы будем столько времени собираться, бассейн замерзнет. Обойдемся сегодня без жемчуга. Кстати, откуда на Барсуме берется жемчуг? Морское дно там безжизненное, устриц нет.

– Он доставляется из Коруса, затерянного моря Дора, – сообщила Дити.

– Их не переспоришь, сын. Но я либо сейчас пойду купаться, либо еще выпью… а потом еще. Потом опять еще. Я устал. Я трудился. Не покладая рук.

– Хорошо, папочка, пошли купаться. Тетя Хи… – тетя Тувия, ты как?

– Иду, иду, Дея Торис. Иду, чтобы спасти Морса Джейкоба от него самого. Но земных одежд не надену. Можешь взять мою норку: вдруг на обратном пути будет холодно.

Джейк обмотал свой саронг вокруг бедер на манер марсианской повязки, опоясав его портупеей. Я снял запачканные шорты и надел плавки, которые Дити снисходительно признала «почти барсумианскими». Я уже мог обойтись без одежды, позаимствованной у Джейка, так как добрался до своей походной сумки, постоянно хранившейся в машине, – в ней имелось все: от паспорта до пончо. Шельма надела жемчуга и кольца, в которых она была у себя на вечеринке, а талию обхватила шарфиком, прицепив к нему всю бижутерию, какую только удалось обнаружить в доме. Дити взяла с собой Хильдину норковую накидку и вскоре набросила ее на плечи:

– Мой капитан, подари мне когда-нибудь такую же.

– Я лично буду свежевать норок, – пообещал я ей.

– О боже! Я думала, это синтетика.

– По-моему, нет. Спроси у Хильды.

– Лучше не буду. Но я согласна на синтетическую.

– Моя возлюбленная принцесса, – сказал я, – ты ешь мясо. Норки – злобные хищники, а тех, что идут на мех, специально для этого разводят – не капканами отлавливают. С ними хорошо обращаются и убивают их гуманно. Если бы твои предки не убивали животных на мясо и мех во время последнего оледенения, то тебя бы не было на свете. Чувства, не подкрепленные логикой, приводят к трагедиям вроде тех, что происходят в Индии и Бангладеш.

Некоторое время Дити молчала. Мы шагали к бассейну вслед за Хильдой и Джейком. Потом она сказала:

– Мой капитан…

– Да, принцесса?

– Ты прав. Но твой ум так похож на компьютер, что я порой пугаюсь.

– Я вовсе не хочу тебя пугать. Я не жажду крови – ни норок, ни коров, ничьей. Но я буду убивать без колебаний – ради тебя.

– Зебадия…

– Да, Дити?

– Я горжусь тем, что ты выбрал меня в жены. Я постараюсь быть хорошей женой… и твоей принцессой.

– Ты уже моя принцесса. Ты всегда ею была и будешь. Дея Торис, моя единственная любовь, до того как я тебя встретил, я был мальчишкой, играющим в игрушки для переростков. Теперь я мужчина. У меня есть жена, которую надо беречь и радовать… ребенок, о котором надо заботиться. Я наконец-то живу по-настоящему! Эй! Что ты носом шмыгаешь? Нечего, нечего!

– Я сейчас разревусь.

– Ну-ну… Не намочи Хильдину шкурку.

– Дай платок.

– У меня нет. – Я вытер ей слезы рукой. – Выплачешься на меня в койке.

– Давай ляжем пораньше.

– Сразу после обеда. Ну что? Уже не шмыгается?

– Кажется, нет. Интересно, беременные всегда плачут?

– Говорят, да.

– Ладно, я больше не буду. Мне не полагается. Я ужасно счастливая.

– У полинезийцев есть такое выражение: «Рыдать от счастья». Вот, наверно, ты этим и занимаешься.

– Должно быть. Но лучше я не буду на виду у всех. – Дити приспустила с плеч накидку. – В ней очень приятно, но жарко. – Вдруг она насторожилась и снова закуталась в накидку. – Кто это сюда идет?

Я поднял глаза и увидел, что Джейк и Хильда уже у самого бассейна, а снизу, из-за гигантского валуна, в нашу сторону направляется какой-то человек.

– Не знаю. Стой здесь. – Я поспешил к бассейну.

Незнакомец был в форме федерального рейнджера. Подходя, я услышал, как он спрашивает Джейка:

– Вы Джейкоб Берроуз?

– А что?

– Отвечайте на вопрос. Если вы Берроуз, то у меня к вам дело. Если нет, то вы находитесь на территории не принадлежащего вам землевладения. Это федеральная земля, доступ сюда ограничен.

– Джейк! – крикнул я. – Кто это такой?

Вновь пришедший повернулся в мою сторону:

– А вы кто такой?

– Не с того начали, – сказал я. – Сперва назовите себя.

– Не валяйте дурака, – сказал незнакомец. – Видите, я в форме. Я Бенни Хайбл, здешний рейнджер.

Я ответил, тщательно подбирая слова:

– Мистер Хайболл, вы человек в форме, с кобурой и бляхой. Но отсюда еще не явствует, что вы федеральное должностное лицо. Предъявите ваше удостоверение и изложите суть дела.

Носитель формы вздохнул:

– Ну вот что, мне некогда с вами тут шутки шутить. – Он положил руку на кобуру. – Если кто из вас Берроуз, признавайтесь. У меня ордер на обыск дома и участка. Сюда из Соноры идут наркотики. Уверен на все сто, что тут перевалочный пункт.

В этот момент у меня из-за спины стремительно вынырнула Дити, она подошла к отцу и встала рядом с ним:

– Где ваш ордер? Предъявите документы! – Она была плотно закутана в накидку, лицо пылало возмущением.

– Еще одна нашлась, шутить вздумала! – И этот клоун расстегнул кобуру. – Это федеральная территория, я здесь власть, понятно?

Неожиданно Дити сбросила с себя накидку и оказалась перед ним совершенно нагой. Я одним движением обнажил клинок, сделал выпад и нанес удар по его руке, поднял клинок и нанес еще один – в живот повыше пояса.

В то же мгновение сабля Джейка почти перерубила его шею. Незваный гость рухнул на землю, как марионетка с перерезанными веревочками. Он лежал на краю бассейна, из трех его ран лилась кровь.

– Зебадия, прости меня!

– За что, принцесса? – Я вытер клинок о форму лжерейнджера. Кровь у него была омерзительного цвета.

– Он не среагировал! Я рассчитывала, что мой стриптиз выиграет вам время.

– Но ты отвлекла его, – заверил я ее. – Он уставился на тебя и перестал следить за мной. Джейк, у кого бывает сине-зеленая кровь?

– Понятия не имею.

Шельма подошла поближе, присела на корточки, обмакнула палец в кровь, понюхала.

– Гемоцианин, по-моему, – невозмутимо сказала она. – Дити, ты была права. Пришелец. На Земле самые крупные существа с таким способом переноски кислорода – омары. Но это не омар, это Черная Шляпа. Как вы догадались?

– Я не то чтобы догадалась. Просто он странно себя вел. Рейнджеры держатся вежливо. И никогда не отказываются предъявлять удостоверения.

– Я тоже не могу сказать, что догадался, – признался я. – Я просто разозлился.

– Но действовал ты быстро, – одобрительно сказал Джейк.

– Автоматическая реакция. Ты и сам времени не терял, tovarisch. Успеть вытащить саблю, пока он выхватывает пистолет, – для этого нужны и смелость и скорость. Но нам некогда разговаривать: где его дружки? Вдруг нас кокнут по дороге домой?

– Посмотрите на его брюки, – сказала Хильда. – Верхом он не ехал. И пешком совсем немного прошел. Джейкоб, можно сюда проехать на джипе?

– Нет. Только на лошади, и то с трудом.

– В воздухе тоже ничего не было, – добавил я. – Ни вертолетов, ни аэрокаров.

– Континуумоход, – сказала Дити.

– Что?

– Зебадия, Черные Шляпы – это пришельцы, которые не хотят, чтобы папа построил машину пространства-времени. Мы это установили. Следовательно, у них-то есть континуумоходы – это логически вытекает из предыдущего.

Я обдумал эту идею.

– Дити, я, пожалуй, буду подавать тебе завтрак в постель. Джейк, каким образом можно обнаружить чужой континуумоход? Он ведь не обязательно будет похож на Аю Плутишку.

Джейк наморщил лоб:

– Да. Он может выглядеть как угодно. Устройство на одного пассажира может быть совсем небольшим, ну хотя бы с телефонную будку.

– Если оно на одного, то оно, скорее всего, припарковано вон в тех кустах, – показал я рукой. – Мы можем его найти.

– Зебадия, – запротестовала Дити, – у нас нет времени на поиски. Нам надо уносить ноги, и быстро!

– Моя дочь права, – сказал Джейк, – но не по этой причине. Может быть, машина вовсе и не ждет. Может быть, она припаркована где-то на очень малом расстоянии от нас по любой из шести осей и должна прибыть сюда автоматически – по заранее данной программе или по какому-нибудь сигналу, который мы и представить себе не можем. Не обязательно чужому континуумоходу находиться здесь-сейчас, он может находиться здесь-потом. Появится через какое-то время и заберет своего пассажира.

– В таком случае, Джейк, мы с тобой и с девочками должны податься из здесь-сейчас в там-тогда. Потеряться. С концами. Сколько времени у нас уже идет проверка на герметичность? Который час?

– Семнадцать семнадцать, – не задумываясь ответила Дити.

Я воззрился на свою жену:

– Ты же голая, как лягушка. Где у тебя спрятаны часы? Не там, надеюсь?

Она высунула язык:

– Дурачок. У меня часы в голове. Я об этом не распространяюсь, а то на меня начинают как-то странно посматривать.

– У Дити врожденное чувство времени, – подтвердил ее отец, – с точностью до тринадцати секунд плюс-минус примерно четыре секунды. Я измерял.

– Прости, Зебадия, не хочу, чтобы меня считали уродцем.

– За что ты просишь прощения, принцесса? Я с почтением склоняю голову. А как ты обходишься с часовыми поясами?

– Так же, как ты. Прибавляю или отнимаю, как требуется. Милый, внутренние часы есть у каждого. Просто мои точнее, чем у большинства людей. Это как абсолютный слух – у одних есть, у других нет.

– Может, ты еще и человек-калькулятор?

– Да… Но компьютеры считают настолько быстрее, что я теперь этим почти не занимаюсь. И еще одна вещь – у меня чутье на глюки в программе. Если ответ неверен, я мгновенно это замечаю. И ищу баги в программе. Если не нахожу, посылаю за инженером по ремонту компьютеров. Послушай, милый, давай обсудим мои странности в другой раз. Папа, давай бросим эту тварь в отстойник и пойдем. Я что-то нервничаю.

– Не так сразу, Дити. – Хильда все еще сидела на корточках возле трупа. – Зебби! Что говорят тебе твои предчувствия? Мы в опасности?

– Ну… в данную минуту – нет.

– Хорошо. Я хочу анатомировать это существо.

– Тетя Хильда!

– Спокойно, Дити, прими милтаун. Джентльмены, в Библии сказано – или не в Библии, все равно: «Познай врага своего». Это единственная Черная Шляпа, которую мы видели; это не человек, и он рожден не на этой Земле. Перед нами бездна информации, и ни в коем случае нельзя спускать ее в отстойник, пока мы не узнаем побольше. Джейкоб, пощупай вот здесь.

Муж Хильды опустился на колени и провел руками по волосам «рейнджера» там, где она показала.

– Чувствуешь эти шишки, милый?

– Да!

– Они очень похожи на рожки у ягненка, правда?

– Ох… «И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон»!

Я присел на корточки, пощупал выросты.

– Вот это да! Он и в самом деле вышел из земли – по крайней мере поднялся по этому склону – и, безусловно, говорил как дракон. Ведь он был груб, а все драконы, о которых мне приходилось слышать, грубо разговаривали или даже изрыгали пламя. Хильда, когда ты будешь резать эту тварь, поищи, где в ней запрятано Число Зверя.

– Непременно поищу! Кто поможет мне донести объект до дома? Нужны трое добровольцев.

– Я доброволец, – сказала Дити и глубоко вздохнула. – Тетя Хильда, а… это обязательно надо делать?

– Дити, это надо бы делать в Университете Джона Хопкинса, с рентгеном, необходимыми инструментами и цветным головизором. Но лучше меня ни один биолог это не сделает, потому, что кроме меня, здесь вообще нет биолога. Детка, ты можешь не смотреть. Тетя Шельма ассистировала хирургу после автомобильной катастрофы, когда столкнулось пять машин. Для меня кровь – это просто грязь, которую надо подтереть. А зеленая кровь – так и вовсе.

Дити сглотнула:

– Я помогу нести. Я же сказала.

– Дея Торис!

– Да, мой капитан?

– Отойди оттуда. Возьми вот это. И вот это. – Я отстегнул оружие, снял плавки и вручил все Дити. – Джейк, помоги мне взвалить его на плечи.

– Давай помогу.

– Не надо, я один дотащу, так даже удобнее. Шельма, где ты собираешься работать?

– Придется на обеденном столе.

– Тетя Хильда, не надо эту мерзость на мой – прошу прощения, теперь это твой обеденный стол.

– Прощаю при одном условии: ты признаешь, что это наш стол. Дити, сколько раз тебе повторять, что я не собираюсь выживать тебя из твоего собственного дома? Мы с тобой обе хозяйки – мое старшинство заключается только в том, что я старше тебя на двадцать лет. К сожалению.

– Хильда, дорогая моя, не подойдет тебе верстак в гараже, если мы его застелим клеенкой и осветим бестеневыми лампами?

– Еще бы! Я и сама знаю, что обеденный стол – не лучшее место для вскрытия. Я просто не могла придумать ничего другого.

С помощью Джейка я взвалил эту чертову тушу себе на спину. Дити пошла рядом, неся мой клинок и плавки в одной руке, чтобы другой держать меня за свободную руку – сколько я ни предупреждал, что она может забрызгаться кровью пришельца.

– Нет, Зебадия, это я просто закапризничала. Больше не буду. Мне теперь нельзя быть брезгливой: скоро придется менять пеленки. – Она помолчала. – Я ведь в первый раз видела смерть. Пускай даже смерть гуманоида из другой вселенной. Но я же думала, это человек. Я один раз видела, как переехало щенка – меня вырвало. Хотя это был не мой щенок, и я не подходила близко. – Она помолчала еще. – Взрослый человек не должен отворачиваться от смерти, правда?

– Не должен, – согласился я. – Но и привыкать тоже не должен. Дити, я видел очень много смертей. Но так и не привык. Знаешь, нужно усвоить, что смерть неизбежна, научиться не бояться ее и больше об этом не беспокоиться. «Взять все, что можно, от сегодняшнего дня» – это выражение одного моего товарища, дни которого сочтены. Живи по этому правилу, и, когда придет смерть, она придет как желанный друг.

– Мама перед смертью тоже так говорила.

– Я думаю, твоя мать была необыкновенная женщина. Дити, за те две недели, что мы знакомы, я столько слышал о ней от вас троих, что мне кажется, будто я ее знал. Как будто она моя добрая знакомая, с которой мы просто долго не виделись. Она, должно быть, была мудрая женщина.

– Я тоже так думаю, Зебадия. И несомненно очень добрая. Иногда, если мне нужно принять серьезное решение, я спрашиваю себя: а что сделала бы мама? И все становится на свои места.

– И добрая, и умная… По дочке видно. Между прочим, сколько тебе лет, Дити?

– Это важно, сэр?

– Нет. Я из любопытства.

– Я указала дату своего рождения в заявлении о бракосочетании.

– Любовь моя, у меня голова шла кругом, я свою-то дату еле вспомнил. Но я, конечно, не должен был спрашивать. Возраст бывает у мужчин, у женщин бывают дни рождения. Мне нужно знать, когда у тебя день рождения, год рождения мне ни к чему.

– Двадцать второе апреля, Зебадия. На день старше Шекспира.

– «Года ее красу не иссушили…» Знаешь, ты неплохо сохранилась.

– Благодарю вас, сэр.

– Я почему стал выведывать: косвенным путем я пришел к выводу, что тебе двадцать шесть – исходя из того, что у тебя докторская степень. Хотя ты выглядишь моложе.

– Двадцать шесть меня вполне устраивает.

– Вопроса я не задавал, – поспешно сказал я. – Но меня смутило то, что Хильда сказала, что она на двадцать лет старше тебя… а сколько ей лет, я знаю. И это не согласуется с моей первоначальной оценкой твоего возраста – ты же должна была кончить школу, потом заработать свою бакалаврскую степень, а потом еще заработать две свои степени.

Джейк и Хильда задержались у бассейна, чтобы отмыться от крови пришельца. Не будучи нагружены, они шли быстрее нас с Дити и теперь нагнали нас.

– Зебадия, – сказала Дити, – я не кончала школу.

– То есть как?

– Это правда, – подтвердил Джейк. – Дити зачислили в университет по результатам вступительных экзаменов. В четырнадцать. С этим проблем не было, потому что ей не пришлось жить в общежитии, она оставалась дома. Степень бакалавра она получила за три года… Успела порадовать мать: Джейн своими глазами видела, как Дити передвигает кисточку с одной стороны своей академической шапочки на другую. Сидела в кресле-каталке и радовалась, как ребенок. Врач сказал, что это ей не повредит. Он имел в виду, что она все равно уже умирает… Будь у нее в запасе еще три года, она бы увидела, как Дити получает докторскую степень. Это было два года назад.

– Папа… ты иногда бываешь болтлив.

– Я что-нибудь не то сказал?

– Нет, Джейк, – успокоил я его. – Но я только что обнаружил, что совратил малолетку. Я знал, что она юна, но не ожидал, что настолько. Дити, милая, тебе двадцать два.

– Двадцать два – это плохо?

– Нет, моя принцесса. В самый раз.

– Мой капитан сказал, что у женщин бывают дни рождения, а у мужчин возраст. Будет ли мне позволено осведомиться о вашем возрасте, сэр? Я тоже не обратила на это внимания, когда мы заполняли бланки заявлений.

Я торжественно ответил:

– Разве Дея Торис не знает, что капитану Джону Картеру много столетий, он не помнит своего детства и всегда выглядел тридцатилетним?

– Зебадия, если тебе тридцать, то у тебя была напряженная жизнь. Ты говорил, что когда кончил школу, то ушел из дома, учился в университете, прослужил три года в армии, потом писал диссертацию…

– Поддельную!

– Все равно ты обязан был состоять определенное время в аспирантуре. А тетя Хильда говорит, что ты уже четыре года как профессор.

– Гм… Устроит тебя, если я скажу, что я старше тебя на девять лет?

– Меня устроит все, что ты скажешь.

– Он сейчас опять будет пудрить тебе мозги, – включилась в беседу Шельма. – Он успел удрать из двух других университетов. Скандальные истории со студентками. Потом он обнаружил, что в Калифорнии это никого не волнует, и перебрался на западное побережье.

Я принял оскорбленный вид:

– Шельма, дорогая, я всегда вступал с ними в законный брак. Просто одна девица оказалась уже замужем, а в другом случае ребенок был не от меня, мне его навесили.

– Правдивость – не самая сильная его сторона, Дити. Но он храбрый и ежедневно принимает душ, и он богат… И главное, мы его любим.

– Правдивость и у тебя не самая сильная сторона, тетя Хильда. Но тебя мы тоже любим. В «Маленьких женщинах» говорится, что невеста должна быть в два раза моложе жениха плюс семь лет. У нас с Зебадией почти в точности так.

– Ну, тогда я какая-то старая ведьма. Джейкоб, мне ровно столько же лет, сколько Зебби, – тридцать один. Но нам обоим уже много лет как тридцать один.

– Держу пари, когда он затащит эту тварь на гору, он почувствует себя стариком. Атлант, можешь ты еще немножко подержать свою ношу, пока я открою гараж и вытащу верстак? Или помочь тебе положить ее на землю?

– Не надо, все равно потом поднимать. Но ты давай поскорее.

Глава одиннадцатая

…Граждане должны защищать себя сами.

ЗЕБ:

Сгрузив этого «рейнджера» и удостоверившись, что дверь гаража заперта и все находятся в помещении, я почувствовал себя увереннее. На вопрос Хильды я ответил, что «непосредственной» опасности нет, но ведь моя интуиция ничего не сообщает мне вплоть до самого последнего мгновения. Черные Шляпы нас нашли. А возможно, никогда и не теряли: это же не обычные гангстеры, это пришельцы, откуда мы знаем, какие у них мотивы, планы и возможности.

Может быть, мы наивны, как котенок, который спрятал голову и думает, что его никто не увидит, а между тем его хвостик у всех на виду.

Они чужие, они могущественны, они многочисленны (три тысячи? три миллиона? Число Зверя нам неизвестно), и они знают, где мы. Правда, одного мы убили – но это нам просто случайно повезло. Теперь они его хватятся, того и гляди прибудет подкрепление.

Бессмысленное геройство мне не по душе. Если есть возможность удрать, я удираю. Конечно, товарища в бою я не брошу и уж точно не брошу жену и не родившегося пока ребенка. Но я же хотел, чтобы мы удрали все вместе – я, моя жена, мой брат по кровопролитию и по совместительству тесть и его жена, она же моя приятельница Шельма, отважная, практичная, хитрая и небрезгливая (она и в пасти Молоха не расстанется со своими шуточками, и это не раздражает, а, напротив, воодушевляет).

Я хотел, чтобы мы удрали, и поскорее – по оси τ, по оси т, посредством смещения, посредством вращения – как и куда угодно, лишь бы там не было этой жуткой заразы с зеленой кровью.

Я проверил манометр и немного успокоился: внутреннее давление в машине не упало. Ая все-таки не космический корабль – в ней не предусмотрена регенерация отработанного воздуха. Но было приятно знать, что в случае чего она будет держать воздух достаточно долго, чтобы мы успели добраться домой – если, конечно, недруги не продырявят ее изящный корпус.

Я прошел в дом по внутреннему проходу, как следует умылся горячей водой с мылом, потом повторил эту процедуру еще раз, обсушился и лишь тогда почувствовал себя достаточно чистым, чтобы поцеловать свою жену. Что и было сделано. Затем Дити отрапортовала:

– Сэр, ваши вещи упакованы. Мои сейчас будут готовы. Все в пределах запланированного веса и объема, вещи только самые необходимые…

– Послушай.

– Да, Зебадия?

– Уложи то, в чем ты выходила замуж. И мой костюм тоже. И то, в чем были Джейк и Хильда. И парадный мундир твоего отца. Или он сгорел в Логане?

– Но Зебадия, ты же говорил, что надо брать походную одежду.

– Говорил. Потому что мы не знаем, в каких условиях очутимся, долго ли там пробудем и вернемся ли обратно. Поэтому я перечислил все, что нужно для освоения девственной планеты – мы можем сесть на мель и не вернуться вообще никогда. Все, от микроскопа Джейка до тестера для воды. Инструменты, технические руководства. И оружие. И порошок от блох. Но вдруг нам придется выступать в роли послов человечества при дворе Его Августейшего Величества, Владыки Галактических Империй в тысяча третьем континууме? Понадобится что-то нарядное, а откуда мы такое возьмем? Мы ничего не знаем и не можем даже предполагать.

– По мне, так лучше осваивать девственную планету.

– Может случиться так, что у нас не будет выбора. Помнишь, когда ты подсчитывала, что сколько весит, были такие объемы с обозначением «место для массы такой-то и такой-то – перечень последует»?

– Конечно, помню. В общей сложности ровно сто килограммов, я еще подумала: как странно. Объем немного меньше кубометра, распределен по разным углам.

– Это твой багаж, курносая. И папы с Хильдой. Допускается перевес пятьдесят процентов, я скажу Ае, она подрегулирует центровку. Есть у тебя какая-нибудь старая кукла? Плед? Любимая книжка стихов? Семейные фотографии? Тащи все сюда!

– Ой, мамочки! – (Никогда моя жена не бывает так хороша, как в те моменты, когда вдруг чему-нибудь обрадуется и станет совсем как маленькая девочка!)

– Мне места не нужно. У меня только те вещи, с которыми я приехал. Как быть с обувью для Хильды?

– Она утверждает, что туфли ей ни к чему, Зебадия, – что у нее на мозолях наросли еще мозоли. Но я кое-что придумала. Когда мы строились, я накупила папе обувных вкладышей доктора Шолла; осталось три пары, я немножко ушью их, и если тетя Хильда наденет к ним еще и толстые носки, то сможет ходить в моих башмаках. Кроме того, у меня есть одна вещь, которая мне дорога как память: кеды. Папа мне их купил, когда я в первый раз отправлялась в летний лагерь, мне тогда было десять лет. Тете Хильде они как раз.

– Умница ты! – сказал я. – Все-то у тебя предусмотрено. А вот как насчет еды? Я не про то, что мы с собой берем, я в смысле поесть сейчас. Не найдется ли у нас пообедать? Почему-то когда истребляешь пришельцев, то появляется ужасный аппетит.

– Обед готов, только в легком варианте. Бутерброды на буфете в кухне, и еще я разморозила и разогрела яблочный пирог. Один бутерброд я скормила Хильде, прямо из собственных рук: она говорит, что сначала закончит работу и как следует отмоется, а до того пока больше ничего в рот не возьмет.

– Шельма слопала бутерброд, вскрывая эту гадость?

– Тетя Хильда женщина стойкая, Зебадия, – почти такая же стойкая, как ты.

– Более стойкая. Я сумел бы сделать вскрытие, если бы понадобилось, но есть при этом не мог бы. И Джейк, по-моему, тоже.

– И он тоже, это верно. Он увидел, как я ее кормлю, весь позеленел и куда-то скрылся. Пойди посмотри, что она делает, Зебадия: она обнаружила кое-что интересное.

<1...7 8 9 10 11 13 >

На страницу:

Перейти

9 из 13