Откровение от Утешителя, или Дневник сумасшедшего

Оно потерпело поражение там, где практически всегда побеждало, и он, Ведающий, был свидетелем и участником этого действа, и он был счастлив, потому что его казнь в одночасье превратилась в его праздник.

А как же Она? Он ясно видел её, смотрящую в окно автомобиля, везущего её домой: испуганную, разбитую, униженную, падшую – толком не понимающую ещё, что произошло…. Почему так болит в груди? Почему?

И Бог повернулся к ней снова, и открыл ей глаза, и Она вдруг вспомнила о Нём и о Ведающем. Она вспомнила всё, и рыдания вырвались из её груди и слёзы полились из открытых глаз. Она поняла, что предала сегодня свою Истинную Любовь, предала свою Душу и познала, наконец, что такое Истинный грех. Она плакала, и Он, Ведающий, плакал вместе с ней, оплакивая её униженную Душу. Плакал, ибо знал, что это ещё не конец, а только начало, потому как невозможно быть наполовину распятым, а потом воскреснуть. Для Воскресения нужно как минимум стать распятым полностью, а как максимум – умереть.

Глава 52. Размышления

Весь следующий день он провёл в размышлениях, потому что всё ещё не мог поверить в то, что Это может произойти, а когда осознавал, что всё-таки может – ему становилось тошно. Он снова и снова представлял себе эту жуткую картину – её распятия, и ему сразу же хотелось позвонить ей, рассказать обо всём, предостеречь, но разве б она поверила? Он даже порывался пойти к ней и сказать: «Прости меня…», но потом отказывался от этой мысли, понимая, что ему не за что просить прощения. Просить прощения у неё за то, что она предала его? Это же – маразм какой-то, по-другому и не назовёшь. А просить прощения во имя Любви означало в данном случае – унизиться, но унизиться не перед Любовью, а перед предавшим Любовь….

И чем дольше Ведающий думал об этом, тем больше в нём росла уверенность, что кому-то очень нужно, чтобы он унизился и прополз к ней на коленях, но кому? И он опять вспомнил – о её будущей измене, о её унижении, о распятии её Души, и глаза его снова наполнялись слезами, и он отворачивался в сторону, чтобы никто их не увидел.

Да, ему было очень плохо. Возможно от обиды, а возможно и оттого, что он знал – ей тоже будет плохо на следующий день, после ещё не свершившейся измены. И никто не сможет помочь ей, и ничто не облегчит её страданий: ни деньги, полученные за проданную любовь, ни тёплый Душ, которым можно смыть грязь с Тела, но не с Души.

Грязный Четверг. В этот день он не записал ни строчки, просидев до двух часов ночи, выпив несколько чашек кофе и выкурив пачку сигарет. Он писал – перечёркивал и снова пытался писать, стараясь понять, что же происходит? Почему его родная Душа предала его, кто она на самом деле, и как он мог встретить её Там, в небесной обители, и полюбить? Ведающий задавал себе эти вопросы снова и снова, не смотря на то, что знал большинство ответов, знал, что Там можно встретить кого угодно, ибо тот, кто хочет спастись, тот спасётся. Кто выбрал путь Искупления и искупил, тот, хотя бы на короткое время, а вернётся в свой Истинный Дом – таков закон.

Короче: всё было предельно ясно, но, тем не менее, в голове – не укладывалось. Кто же она такая? Искушённая Душа, оставленная Богом без присмотра, или искусительница, способная ради своего блага сознательно растоптать и унизить другую Душу? Кто из двух? Она предала его, и это было доказательством второго определения, но если Душа её будет страдать, то это доказательство первого…. Ведающий опять попал в тупик.

Да, в тот вечер он не написал ни строчки – почему? Наверное, потому что искал ответы через Разум, в то время как Бог – молчал. Тогда почему молчал Бог? Трудно ответить…. Наверное, время тогда ещё не настало?

А настало оно в ту же самую ночь, с четверга на пятницу – страшную пятницу, хотя сказать, что она была просто страшной, означало бы – не сказать ничего.

То, что произошло той ночью – очень сложно было описать сейчас, а если честно, то и не очень хотелось, но, увы, необходимо, дабы тот, кто отказывается от искупления, боясь страданий, не выбрал бы вход не в те двери, в Точке Невозврата, вход, сулящий избавления от страданий. Это ловушка, а по-иному мышеловка с бесплатным сыром, которого, как известно, не бывает. Хотя, выбирайте сами, тем более, что вариантов не так уж и много – всего два: либо Искупление и Жизнь после Жизни, либо отказ от Искупления и Жизнь после Смерти, которая, если говорить чистую правду, тоже есть, но она отнюдь не такая красивая, каковой изображена в Булгаковском «Мастере», совсем не такая, к тому же далеко не вечная. Поверьте мне – я её видел, ибо я был Там. Это говорю Вам я – Утешитель, волею Господа нашего, Нашедший и Ведающий. Слушайте!

Глава 53. Нисхождение

Собираясь описать события предыдущей ночи, он не знал с чего начать – не находил слов…. Не находил и почему-то вспомнил второй день Пасхи; своё ночное путешествие и то, что ему показывали тогда: восходящие миры, астральное тело Земли, Точку Невозврата и вход в иной мир. Он вспомнил и то, какое отвращение вызвала у него последняя картина, и то, как он не хотел попасть туда, надеясь, что этого никогда не случится. Вспомнил он так же, что совсем запутался в своих размышлениях и просил Бога подсказать ему правильное решение, однако Тот не давал ответа, и ему, Ведающему, показалось, что Бог преднамеренно не говорил ему всей правды….

Теперь-то Ведающий был уверен, что, не говоря её – Бог просто жалел его, поскольку было от чего – теперь было.

Этой ночью ему показали то, чего он не желал видеть – ему показали Жизнь после Смерти, а если выражаться яснее, то – Ад, причём самый настоящий. Он не понял сразу куда попал – везде был Мрак, и вдруг он увидел Его – Хозяина этого Мира, Демона, имени которого он не знал, а потому и назвал – первым попавшимся на ум, словом – Зло! Вначале Ведающему вовсе не было страшно, разве что – слегка тревожно, но постепенно, по мере их сближения, тревога всё усиливалась и усиливалась, пока не переросла в стойкое предчувствие опасности. Демон же наблюдал за ним совершенно спокойно, с некоторой долей любопытства, не понимая, что за гость к ним пожаловал, и что ему нужно? Эта неопределённость продлилась не долго, совсем не долго – всего лишь несколько мгновений, пока Ведающий не подошёл достаточно близко, и пока в его голове не прозвучал короткий, как выстрел, но полный негодования вопрос: «Ты???».

И они встретились взглядами…. Тут-то и произошло то, что очень трудно поддаётся описанию. Он, или Оно, не рвало Ведающего на куски, не жарило его на огне, не пило из него кровь, нет. Оно просто заглянуло ему в глаза и всё, но этого было достаточно, чтобы он взвыл от Ужаса. Он выл, как одинокий волк, попавший в капкан и готовый отгрызть себе лапу, чтобы не попасть в руки охотника. Он выл так, что от этого воя проснулась его жена и прибежала к нему в комнату, села рядом, взяв его за руку, испуганная до полусмерти и не понимающая, что с ним происходит и чем ему помочь. А чем она могла ему помочь? Да ничем, если он сам в это время даже не в силах был открыть глаза…. И что могло вытащить его из этого Мрака, что? Только Свет….

Ведающий мысленно поднял голову и увидел его. Свет был далёкий, тусклый, еле пробивающийся сквозь Мрак, но и этого хватило, чтобы он очнулся. Он очнулся, но ему было так жутко, что не хотелось снова закрывать глаза, а не закрыть их, опять-таки – не было сил. Помощь, ему нужна была помощь, и он попросил жену лечь рядом с ним. Она легла и обняла его….

Его веки опять сомкнулись, помимо воли, хотя он не спал, и он вновь опустился Туда, но в этот раз угодил в другое место – прямо на праздник, на оргию к Демонам, беспрерывно кружащимся в вихре своих же необузданных страстей и желаний, которым не было ни конца, ни края, ни удовлетворения. Демоны с женскими обличиями танцевали вокруг него, кусая, скалясь и вовлекая в свою дикую пляску, а он, Ведающий, лежал в это время в своей комнате, на своей кровати, и его тело трясло, как в лихорадке.

И вдруг он увидел то, чего никак не ожидал здесь увидеть, то, что Бог не хотел показывать ему до этого момента. Мерзкая тварь, появившаяся из Мрака, ползла на брюхе прямо к нему; гадина с прекрасным Ангельским Ликом… «Господи! Этого не может быть…», – взмолился Ведающий, но это было так. Он узнал её, её невозможно было не узнать, ибо это была она – его возлюбленная. Тварь подползала всё ближе и ближе: спокойная, вальяжная, как Королева, слегка улыбающаяся и от этого стающая ещё более омерзительней….

И его опять охватил Ужас, и он не выдержал. Он снова мысленно поднял голову и увидел в вышине тусклый Свет и птицу – белую голубку, которая парила высоко-высоко между Землёй и Небом, между Мраком и Светом. Это была её Душа – белая, незапятнанная птица. Он знал, он чувствовал, что это её Душа. Но почему она не поднимается к Свету, почему? И вдруг он понял – почему: потому что она продана…. Она продала свою Душу! Продала, предав Её. Продала, предав Истинную Любовь, подаренную Богом, продала за всё те же пресловутые тридцать монет.

Он понял это и зарыдал. Нет, он не плакал тогда, лёжа в своей постели – он рыдал, и перед глазами его всё так же металась в испуге проданная белая голубка…. Он рыдал, и слёзы неудержимо стекали по щекам его на подушку, и у него уже совсем не было сил оставаться здесь доле, и он снова потянулся к Свету, ища утешения и защиты.

Мрак рассеялся. Светящаяся точка стала ярче, и он понял, что поднимается вверх….

Что делать? Что ему делать теперь? Возможно – она ещё не предала его в этом мире и ей можно помочь, предостеречь, удержать от опрометчивого шага…. И он спросил об этом у Бога и опять получил тот же ответ, что и накануне: «Не унижайся – пусть предаст».

«Почему, почему она должна предать?» – снова спросил Ведающий, и Господь ответил: «Таков план».

План!? Что это за План такой, если нельзя уберечь человека от предательства? Ведающий ничего не мог понять: Свет опять заволокло чёрной дымкой, но он к этому времени уже окончательно очнулся. В голове было темно и пусто, ни одной светлой мысли, ничего кроме одного единственного слова, толи рычащего, толи бьющего в набат: «Армагеддон!»

Ведающий так больше и не уснул до самого утра и поехал на работу опустошённый, обессилевший и разбитый вдребезги.

А утром появилась Она, весёлая и беспечная. Она вела себя так, как будто ничего не случилось, как будто она не отреклась от него и не собирается предать, только почему-то не снимала чёрных солнцезащитных очков, разговаривая с ним. «Бедная, бедная девочка» – подумал Ведающий, с грустью посмотрев на неё, но так ничего и не сказал. Он только мысленно задал ей вопрос, надеясь, что она его услышит: «Кто же ты? Кто ты на самом деле?». Скольких ты унизила и растоптала в своей жизни? Ты, не знающая Истинной Любви…. Скольких предала ты, не познавшая Истинного Греха и страданий Души?

Ведающий ещё раз посмотрел на неё, весёлую и беззаботную, и ему показалось на мгновенье, что его удручённое состояние приносит ей удовольствие…. Подумать только – страдания человека приносили ей удовольствие.

Он грустно улыбнулся ей в след и подумал про себя: «Ну что ж – пусть предаст…. И пусть её Праздник превратится в её Распятье…. Значит, так должно случиться…. Должно…. Таков план…».

Глава 54. План Бога

Два следующих за пятницей дня мысли об увиденном той ночью не давали ему покоя. То, что он пережил, как заноза засело в его мозге, и он не мог от этого избавиться. Как же расшифровать всё это? Или же просто принять, как есть? А может – забыть? Можно было попробовать – забыть, но дело в том, что увиденное и пережитое оставило в его сердце такой рубец, что не позавидуешь, тем более, что реальность этого виденья не вызывала никаких сомнений: такое, если и захочешь – не забудешь.

Два дня он складывал в мозаику все разбросанные фрагменты той ночи, но целостной картины так и не получалось.

«Не унижайся», «Пусть предаст», «Таков план», «Армагеддон» – эти фразы и слова были, как ему казалось, ключом к разгадке, но почему тогда события, начавшиеся накануне Воскресенья Господня, до сих пор продолжаются? Когда же будет развязка, о которой Ведающий уже не просто думал, а мечтал? Развязка, по всей вероятности, была близка – нужно было всего лишь соединить всё воедино. И всё, казалось, можно было связать, но один вопрос не давал ему покоя: «Кто была Она?». Какую роль Она играла во всей этой истории? Истории, конца которой не было видно, но которая вместилась в целый год человеческой жизни. Назвать её Дьяволицей во плоти – язык не поворачивался, хотя всё было за то…. Да нет – этого быть не могло, это абсурд. Душа, которую он встретил Там, не могла принадлежать Иному Миру. Душу можно было: продать, купить, но иметь её наравне с таким чёрным Разумом – невозможно. Скорее всего – это была Душа, заблудшего человека, Разум которого постоянно искушался тёмной силой и не мог противостоять ей, а поскольку и сам был силён этим, то вполне мог объяснить Душе все свои проступки, оправдать их и аргументировать. Да, это было так: её Разум действительно был силён. Силён на столько, что объяснил бы даже появление Бога, если бы Тот вдруг сошёл с Небес. Не зря ведь Она, приходя в Церковь, мысленно задавала Ему такие вопросы, от которых и сама приходила в ужас? Она была просто феноменальна в своём симбиозе, соединяя в себе Добро и Зло, и тяготея одинаково и к одному и к другому. Однако, несмотря на это, её добрая и светлая Душа всё время подчинялась постоянно искушаемому Разуму, а Она сама всё задавала и задавала вопросы, ответы на которые её просто не устраивали. Она задавала их себе, задавала ему, Ведающему, задавала – Богу, которого искала. Почему? Почему столько вопросов?

Мысль, которая сейчас пришла в голову Ведающего, была такой неожиданной и ошеломляющей, что он в буквальном смысле опешил. Он не мог поверить в свою догадку, потому что этого не могло быть…. А почему собственно не могло? Могло ведь так произойти, что он нашёл её среди тысяч других, нашёл Бога через Любовь к ней и поведал Слово Божье…. Всё случилось так, как и говорил ему Иисус – Там, в далёкой небесной обители.

Она поможет тебе, и ты полюбишь её. Она полюбит тебя, и ты поможешь ей. Она начнёт искать, и тогда ты найдёшь, найдёшь и поведаешь. И всё? Нет – не всё: тогда Он сказал не всё. Он не сказал о её предательстве, не сказал о том, что Ведающий должен стать Утешителем, которого Он, Иисус, пошлёт от Отца своего, не сказал, потому что не мог сказать, дабы никто заранее не узнал о Плане Божьем. Да, у Бога был план, Великий Вселенский План, о котором до срока не должен был знать никто, в том числе и он, Ведающий. И Она наравне с ним играла в этом плане не маловажную, если не основную, роль, играла вслепую, ни о чём не догадываясь, поскольку просто ничего не помнила. Да, не помнила – таковы были правила игры. Иначе, почему она, ища Бога, без опаски задавала ему такие дерзкие вопросы, почему? И снова мысль, простая до совершенства, пришла к Ведающему, подталкивая его дать ответ на этот скользкий вопрос: «Почему?».

Ответ был один: «Потому что Она имела на это полное право…». А кто мог иметь такое право? Кто? Только тот, кто заслужил его! Либо…, либо тот, кто состоял в родстве с Богом!? А что, если так оно и было? Что, если Она на самом деле Дочь Бога, воплощённая в человеческом теле?

Ведающий записывал эти слова, но пока и сам не мог в них поверить, однако, не смотря на это – всё срасталось, и мозаика уже складывалась в целостную картину, приобретая очертания реальности. Правда картина получалась несколько иная, что, впрочем, не мешало ей быть истинной. И из неё выходило, что Люцифер – носитель Разума, искушенный Дьяволом, не заблудший сын, а заблудшая и падшая Дочь!? И теперь получалось, что Иисус и Люцифер – это брат и сестра, Душа и Разум, мужское и женское начало Создателя, и это тоже было истинно.

Ведающий писал эти строки, и у него кружилась голова: «Неужели он распутал и этот клубок?» (Ай, да Пушкин?). Теперь всё стало на свои места. Оказывается, вот почему он встретил её Там, в Божьих чертогах, и почему она оказалась здесь такой, какая есть. Вот в чём состоял Великий План Бога. Ведающий встретил её Там и Здесь, потому что Люцифер уже был прощён, Отцом своим – Там, и теперь ему или ей предстояло искупить свой Грех – Здесь, в Теле, и она сама сознательно пошла на этот шаг.

Вот он, Великий План Бога, план, недоступный человеческому Разуму, план, вместивший в себя всё: Любовь и предательство, искушение и осознание Греха, унижение Врага, как отплата за искушение, и отмщение за Брата, отдавшего свою жизнь ради искупления грехов человеческих. Да, это сильный план…. План, о котором он, Ведающий, услышал от Бога и поведал миру, надеясь на то, что никто не разрушит его. Не разрушит, потому что Ведающий пока будет молчать о нём до срока, невзирая на то, что начало уже положено, а начало, как Вы сами понимаете – это Любовь, Любовь и (как бы это нелепо не прозвучало) предательство Любви. Да, бывает в этом мире и такое – не удивляйтесь.

Ведающий не удивлялся – он радовался. Радовался тому, что ещё один хитрый клубок наконец-то распутан. И хотя это распутывание далось ему нелегко, зато теперь, с теоретической точки зрения, всё выглядело достаточно правдиво и вполне прилично. А вот как же сам Ведающий или Утешитель (как будет угодно) узнает – сработал ли этот План в реальной жизни или нет? Этого он не знал.

Ведь, если на бумаге всё выглядело более-менее пристойно, то в жизни Ведающего царил полный разлад. Вся его семья в это время была не на шутку встревожена: его поведением, его отшельничеством, загадочными двусмысленными фразами и уже всерьёз опасалась за его душевное состояние.

Ему нужен был какой-нибудь Знак, но не теоретический, а практический: реальный и осязаемый, иначе слова… так и останутся словами; словами, которым люди уже не очень-то и доверяют. Слишком уж много слов нынче, и очень мало конкретных дел, а его дело, как он понимал, было достаточно серьёзным – потому и требовало серьёзных доказательств, хотя сам Ведающий уже давно решил для себя, что в любом случае он доведёт его до конца.

Он ведь уже практически построил этот Дом и там, в принципе, уже можно было жить…. Он заложил фундамент, выгнал стены, накрыл крышу, поставил окна и двери. Он построил Дом, в котором будут жить его дети, дети его детей и их дети – дом обновлённой Веры….

Он сделал это не сам, сделал с Божьей помощью, а теперь – закрыл двери и спрятал ключ в самом укромном уголке своего сердца. Спрятал – до срока….

Глава 55. Наблюдения

Доказательства, подтверждения, знаки – Ведающий ждал их, ждал с нетерпением, но их не было, или же он просто не мог найти их; а ведь они должны были быть. И тогда он вспомнил слова: «Имеющий уши, да услышит», но ему вдруг захотелось добавить к этому: «А имеющий глаза – увидит». Ведающий слышал уже давно, слышал и слушал, но пока что ещё не видел. Однако потом он задал себе вопрос: «А почему, собственно, он не видит?». Может быть – просто не замечает, не замечает этих знаков, подтверждающих или опровергающих его теорию. Да, он подумал так, подумал и увидел.

Тяжёлая зима, никак не хотевшая сдавать свои позиции, до сих пор боролась с весной. И хотя светило Солнце, и всё расцвело – противостояние в Природе по-прежнему продолжалось, как будто кто-то с кем-то сражался, и от исхода этого сражения зависело – придет ли весна вообще, или нет? И тогда Ведающий сказал себе: «Смотри вглубь…». Он посмотрел, сопоставил, проанализировал и…, и увидел….

Дети Солнца, его любимицы – работали с утра до вечера, не упуская ни одной минуты из тех погожих дней, которые были подарены им природой. Они чувствуют природу, чувствуют то, что происходит с ней и в ней, чувствуют лучше, чем человек, потому что они ближе к природе, ближе к Богу. Эта зима стала для них тяжёлым испытанием, и Ведающий, понимая это, помогал им, как мог. Проверенное средство для улучшения весеннего развития пчёл, всегда дающее отличные результаты – было готово: сахарный сироп с препаратом, называемым Апитонус. (Что такое Тонус, объяснять не нужно, а слово Апи – это сокращённое от Apis, что в переводе с латыни означает пчела.)

Ведающий разлил сироп по кормушкам и успокоился. Теперь всё должно быть хорошо: его любимицы выпьют это чудодейственное средство, и их потерянные зимой силы восстановятся…. Ведающий назначил сроки, когда настанет переломный момент, но он не наступал: зима не сдавала свои права весне.

Голубица, посланная к нему, так и не прилетела вновь, воробьи самым наглым образом заняли скворечник и не желали оттуда выселяться, а один воробей, казалось бы, маленькая неразумная птичка, не чирикал, как обычно, а просто орал, разорялся, сидя на ветке абрикоса, с остервенением срывая с неё ещё не распустившиеся почки.

И он, Ведающий, всё это видел, видел то, чему другой человек не придал бы никакого значения. И ещё он увидел такое, чему поначалу не смог дать никакого объяснения, потому что такого не бывает. Эта загадка была связана с пчёлами. Спросите любого пчеловода, который знает пчёл, знает их физиологию, и он Вам скажет, что такого не может быть…. Да, не может, но это было: пчёлы отказывались брать сироп. Пчела, по определению, по всем законам природы не может не пить сахарный сироп, если он качественный – это противоестественно.

Ведающий никак не мог понять, в чём причина. Не мог, пока не припомнил, что недавно он разгадал загадку намного сложнейшую, чем эта, и это воспоминание натолкнуло его на мысль о какой-то невидимой связи между той загадкой и этой, к которой он не может подобрать ключ….

Следует заметить, что на этот раз разгадывание данного ребуса было не долгим, и ответ уместился в одном слове: «Апитонус».

Апитонус – вот в чём причина. Апитонус – это вытяжка из крови крупного рогатого скота, вытяжка из фактически мёртвой плоти. Но ведь в предыдущие годы пчёлы принимали такой сироп с удовольствием. Почему же сейчас отказались, не взяв ни единой капли, как будто он налил им яду в кормушки? В чём дело? Что за забастовка?

Ответ и в этот раз был один – Пост!? Да, это был пчелиный пост, как бы смешно не звучала эта фраза. Такая себе голодовка в знак солидарности, которую проводили его пчелиные семьи, состоящие, кстати говоря, в это время года на девяносто девять и девять десятых процента из женских особей. Это была их страстная неделя, неделя перед Её распятием.

Оказалось, что предварительный срок распятия (неделя после видения) был не верен, а истинный срок, скорее всего, наступит на 13й день после Воскресения Христова и после её отречения.

Магия цифр, символов, знаков – это, конечно, интересная штука, если разбираешься, но Ведающий в этом деле ничего не смыслил – он просто предполагал, а заодно и искал подтверждения.

Ну чем, кстати, не подтверждение: 01, 02, 03, 04, 05, 06! Говорят, что такая последовательность цифр бывает – раз в сто лет, и что якобы, в соответствии с каким-то древним эзотерическим учением в это время открывается тоннель, через который происходит прямая связь с Космосом…. Мистика? Наверное, мистика, но дело в том, что этот день будет завтра, в Четверг, как раз перед Её предполагаемым Распятием…. Так может быть завтра для него, Ведающего, и настанет этот Момент Истины? А что – вполне комильфо: четверг, одна секунда, две минуты, третьего часа, четвёртого дня, пятого месяца, шестого года…. А если не настанет? А если не настанет, то значит, всё было напрасно, потому что следующий сеанс будет только через семьдесят два года, и, следовательно, он уже не доживёт до этого времени….

Ну что ж, тогда подождём до завтра….

Глава 56. Ожидание

Ожидание. Больше всего в жизни он не любил ждать. Когда ждёшь чего-то – кажется, что время уходит, как вода в песок: бесполезно, бессмысленно и безвозвратно, хотя, что ему оставалось – только ждать, ждать развязки…. Но развязка не наступала, и мало того – события, происходящие вокруг него в это время, снова как невидимая пряжа сплетались в тугой клубок, а поступающая информация не проясняла происходящего, а скорее, ещё больше запутывала.

Что он должен делать и как поступать, если его предсказания окажутся реальностью? Вернётся ли она к нему снова, осознав свою ошибку, или гордыня не позволит ей этого сделать, и она останется с тем, кто первым придёт к ней на поклон? А если вернётся – что делать ему, Ведающему, простить, принять? Снова клубок….

У него был ответ, но не полный. Простить? Он уже давно простил её. Да и как он может не простить, если её Отец, его Бог, уже простил её…. Принять? Наверное, он примет её, примет и утешит, но сможет ли он снова полюбить её? Можно простить, можно принять, можно утешить, но как снова полюбить человека, который тебя предал? Этот вопрос всё больше и больше беспокоил его, потому что он уже чувствовал, что она сама убивала его Любовь к ней. Убивала своим равнодушием, своей невозмутимостью, своей иронией, перемешанной с цинизмом, и верой в свою правоту и безгрешность.