Выродок из рода Ривас

Одежду мне принесла незнакомая мне неодарённая женщина в тёмно-синей униформе. Поблагодарив её, я внимательно осмотрел свою одежду. В магическом зрении были видны прикреплённые к одежде три артефакта, магия в которых прослеживалась лишь на уровне остаточных следов. Разложив одежду на столе, я начал разбираться с тем, что мне досталось. На то, чтобы понять функции каждого из артефактов, мне потребовалось минут сорок. Первый из них выглядел как матовая металлическая пластинка, покрытая рунами. Он крепился к одежде с внутренней стороны и отвечал за защиту от нападений. У данного артефакта, в отличие от двух других, накопитель был не встроенный, а отделяемый. Наверное, чтобы можно было, при необходимости, вынуть один и вставить другой. Накопитель вставлялся в его верхний левый угол, закрывался специально предусмотренной для этого крышкой и представлял собой прозрачный зелёный камешек, размером с кукурузное зерно. Объем накопителя – семьдесят две единицы. Второй был в виде костяной камеи в серебряном обрамлении. На камее был вырезан какой-то спрут, опознанный Сержем как Морозко. Артефакт создавал для пользователя комфортные условия (защищал от холода и жары). Внутренний резерв камеи – тридцать шесть единиц. Третий позволял несколько усилить органы чувств (зрение, слух, обоняние) и был в виде булавки из какого-то сплава, скорее всего, с большой долей меди. Головка булавки – серебряная. На булавке был вытравлен какой-то узор. Мне стало понятно, откуда в памяти Сержа так много разговоров взрослых и я с уважением покачал головой. Провозившись ещё минут двадцать, я смог настроиться на зарядку накопителя «шпионского» амулета (резерв – восемнадцать единиц), оделся и пошёл гулять.

Хоть я и попрощался с Марией до завтра, она пришла тем же вечером, выставляя перед собой как щит пакет с восхитительными маленькими воздушными пирожными. По её просьбе медсестра принесла нам чай, и мы с комфортом устроились за столом в моей палате. После обсуждения погоды: «Не правда ли, солнце и лёгкий мороз великолепно подходят к ожиданию Нового года?», Мария похвасталась мне, как она съездила в Брюссель:

– Серж, ты такой умница! Представляешь, меня даже сначала не хотели принимать. Я несколько часов провела в канцелярии, пока, наконец, начальник секретариата суда, лерв Кронк, не снизошёл до разговора со мной. Он даже не предложил мне присесть и сразу сказал, что у меня не более двух минут. Но когда я показала ему твою волю, он тут же буквально выхватил у меня этот листок и куда-то убежал, забыв даже выставить меня из кабинета. Вернулся он только минут через сорок и был сама любезность. Он извинился, что заставил меня ждать, попросил у меня оставить ему этот листок до завтра и чуть ли не умолял меня войти в его положение и явиться завтра к шестнадцати часам. Вторая встреча была очень короткой, меня встретили все члены суда и заверили, что они в первую очередь будут учитывать твои интересы.

– Ну что ж, это доказывает только одно: я обязан присутствовать на этом суде лично. Скажи, Мария, а для принятия титула маркиза Ипрского я должен что-то официальное сделать?

– Ну… завещание твоего отца уже вскрыто, представитель геральдической палаты при этом присутствовал… не знаю, надо спросить Георга.

Мария помолчала и вдруг предвкушающе улыбнулась:

– Угадай, какой подарок я сегодня тебе приобрела?

– Даже представления не имею.

– Ну, а если подумать? Попробуй, а то не отдам.

– Приглашение на твою свадьбу?

– Ну… подумай ещё.

– Жареные земляные орехи (это было любимое лакомство Сержа)?

– Не угадал.

– Книга?

– Верно, а какая?

Тут мне фантазия отказала напрочь. Помучив меня ещё немного и сдавшись на варианте «Свод законов Белопайса», Мария протянула мне книгу в яркой обложке, на которой был изображён мальчик, одной рукой выпускающий из своей палочки тёмно-красные лучи, а другой – прижимающий к своей груди дракончика. Книга называлась: «Спасти дракона»

Мы ещё поболтали о разных пустяках, и Мария ушла.

* * *

Следующие несколько дней, до консилиума, мой распорядок дня был следующим: после завтрака ко мне приходила Мария и мы с ней немного гуляли по парку. Потом я уходил в гимнастический зал, где со мной проводили физиопроцедуры. Потом я был предоставлен самому себе и проделывал упражнения на развитие своей энергетики и продолжал организовывать свою память. В конце концов, чем лучше у тебя организован мозг, тем меньше времени и энергозатрат тебе требуется на то, чтобы творить магию. И здесь я не имею в виду заклинания, хотя и на их использовании правильная организация мозга сказывается благотворно. Занятия прерывались только на обед. Перед ужином ко мне заходил доктор Анри, проводил обследование и мы немного говорили о методах лечения. Я уже упоминал, что граф Ашениаси проводил в больницах довольно много времени, и я надеялся, что рассказы доктора подтолкнут мою память. Кое-какие вещи я и правда вспомнил, но ничего полезного хотя бы в ближайшей перспективе не вскрыл. Зато некоторые приёмы, используемые уже местными медиками, мне удалось запомнить. Возможно, пригодится.

К концу третьего дня, в результате упорных тренировок, мой резерв вырос на… барабанная дробь… ноль целых ноль десятых. Как говорится: а ты что думал – в сказку попал? Но энергоканалы начали развиваться, что и было, в общем-то, моей целью.

Глава 5

Утром девятнадцатого доктор Анри проводил меня на консилиум.

В зале за столом сидели четыре незнакомых мне врача. Доктор Анри скромно сел в уголке. После взаимных представлений начался осмотр. Трое докторов «отстрелялись» довольно быстро: использовав на мне не менее десятка различных заклинаний, они важно, вполголоса (я даже не стал активировать артефакт) что-то обсудили, после чего поклонились мне, я поклонился им в ответ – и они уселись обратно на свои места. За меня же взялся четвёртый, Этьен де-Сафо.

Задав мне несколько общеобразовательных вопросов и логических задач, он замолчал, пожевал губами и спросил:

– Первородный маркиз Ипрский, не мучают ли вас кошмары?

– Нет.

– Вам нравится у нас в больнице?

– Да.

– И что, совершенно не скучно?

– Ну, скучать мне особенно некогда.

– И чем же вы занимаетесь?

– Простите доктор, но это дела рода.

– А чем вы собираетесь заниматься? Назовите несколько дел, которые не являются родовыми.

Я ненадолго задумался. Что можно сказать из намеченного мною, что не будет секретным? Доктор Этьен де-Сафо молча ожидал моего ответа. Наконец я выбрал:

– Отдать долг памяти родителям, разобраться с моим обучением, устроить, пусть и запоздалый, но праздник на свой день рождения.

Доктор Этьен де-Сафо немного ошарашенно посмотрел на меня, но говорить ничего не стал. Обменявшись со мной поклонами, он присоединился к коллегам. Тут же доктор Анри подошёл к ним, дождался кивков от всех четверых (мне показалось, или доктор Этьен де-Сафо немного помедлил перед кивком?), повернулся ко мне и провозгласил:

– Первородный Серж Ривас, маркиз Ипрский, наследник герцогства Ривас, решением консилиума парижской больницы имени Авиценны вы признаётесь полностью здоровым!

Я поклонился и поблагодарил собравшихся. После чего мы с доктором Анри покинули зал. За дверями доктор Анри спросил меня:

– Найдёшь дорогу до своей палаты?

Я уверил его, что найду, и был отпущен со словами, что как только все формальности будут улажены, он уведомит Марию и зайдёт за мной.

Бюрократическая волокита затянулась на несколько часов. Если бы меня в тот момент спросили – скучно ли мне, ответ был бы положительным. Проводить полноценные тренировки я посчитал невозможным, поскольку не знал, когда закончится ожидание. Попробовал почитать книгу, принесённую Марией – книга показалась мне нудной и неинтересной. Так что большую часть времени я занимался уже немного опостылевшим мне подробным разбором воспоминаний Сержа. Перед обедом неодарённая работница больницы уложила и унесла куда-то все мои вещи из палаты.

Зашли за мной уже после обеда. Бросив последний взгляд на палату, я вышел. Доктор Анри вручил мне документы о моей выписке, и мы пошли к главному выходу. Тут я ещё не был. В холле нас ожидала Мария. При виде нас она заулыбалась и быстрым шагом пошла нам навстречу.

Доктор Анри попросил меня оставаться на месте, а сам взял Марию за локоть и отвёл немного в сторону. Я активировал амулет:

– Мария, Серж физически абсолютно здоров, но вот нашему мозгоправу не понравилось его чересчур спокойное отношение к факту своего сиротства…

На этих словах я внутренне застыл и мне ужасно захотелось расколотить своей дурной головой что-то, желательно ворота вражеской крепости или ещё что-нибудь такой же прочности. Демоны, я ведь ребёнок, только недавно потерявший родителей! А веду себя так, как будто ничего не произошло. Да после такого меня не к психологу должны направлять, а прямиком в палату с мягкими стенами! Вот это прокол! И как теперь его исправлять – не имею ни малейшего представления. Придётся срочно прошерстить всю свою память на предмет моих взаимоотношений с родителями. Да и сам граф Ашениаси потерял родителей и единственного по-настоящему родного человека – деда. Может быть, я-граф уже бывал на приёмах у психологов и память расщедрится хоть на какие-нибудь методики их работы? Поток моих панических мыслей прервала Мария:

– Доктор, я не хотела вам этого говорить, но родители Сержа относились к нему… неправильно, поэтому он вполне мог не воспринять их смерть как трагедию.

– Неправильно?

– Я бы не хотела показывать даже минимальную нелояльность роду Ривас.

– Прости, Мария. Ты совершенно права.

Они подошли ко мне. Я деактивировал артефакт. Мария встала за моей спиной, а доктор Анри церемонно поклонился:

– Первородный Серж Ривас, маркиз Ипрский, наследник герцогства Ривас, я благодарен за честь с вами познакомиться и надеюсь, что после завершения своих дел вы посетите мой дом.

Я принял предложенный мне тон. Мой лёгкий поклон абсолютно соответствовал этикету:

– Доктор Анри де-Жильбао, урождённый в семье баронов Жильбао, я был счастлив познакомиться с вами и с удовольствием принимаю ваше приглашение.

Мария совершила книксен, и мы вышли из больницы на улицу. Там нас ждала карета с незнакомым мне гербом. Устроившись поудобнее, я поинтересовался у Марии:

– Куда мы направляемся?

– К порталу. Нас уже ждут в Брюсселе.

– А чья это карета?

– Графа Манс, друга Георга.

– В Париже ты жила у него?

– Да, в его доме в Париже постоянно проживает его тётушка, так что все приличия были соблюдены. У Юлии… у де-Жильбао, мне было бы не так удобно.

– Почему?

– Видишь ли, дом сейчас перестраивается, чтобы в нём можно было хранить алтарный камень. Так что жилой там сейчас является только одна пристройка.

– А как же твоя сестра с двумя маленькими детьми?

Мария посмотрела на меня с некоторым недоумением:

– Юлия сейчас гостит в замке баронов Жильбао. Ведь ей…

Я прервал её жестом, догадавшись о причине. Действительно, если ребёнок в первые месяцы жизни берёт энергию через посредничество матери у алтарного камня, то матери лучше находиться как можно ближе к нему.

* * *

Портал находился в здании и представлял собой большую комнату, на полу которой был нанесён сложный рунический узор. В центре комнаты находился стеклянный столб, внутри которого клубился практически бесцветный дым. Пока мы шли до комнаты портала, я высматривал резервы всех встречаемых одарённых и сделал вывод, что двадцать – сорок единиц – это вполне обычный резерв для взрослых магов этого мира. Одна из работниц портала обладала резервом вообще в пятнадцать и семь десятых единицы – ровно столько же, сколько было у меня при поступлении в школу! Также я так и не встретил никого, кто бы скрывал свой резерв. Палочками пользовались все абсолютно.

Перемещаемые должны были встать вокруг столба, так, чтобы никакая часть тела не оказалась за границей невысокого бортика вокруг него. При активации дым внутри столба стал закручиваться против часовой стрелки. По мере ускорения в нём появлялось всё больше сверкающих песчинок. После того, как начал сверкать, казалось, весь столб, по бортику стали пробегать молнии. В какой-то момент молнии распрямились, создав непроницаемый полог. Раздался громкий треск, и молнии пропали. Туман в столбе продолжал вращаться, но сверкание исчезло. Вся эта процедура заняла около пятнадцати минут. Да, или у меня разыгралась фантазия, или порталы в мире графа Ашениаси работали совершенно по-другому.

При выходе из здания портала нас попытались разлучить. Пересыпая свою речь многословными извинениями, работник таможни попросил Марию пройти в кабинет к начальству, якобы для выяснения какого-то пустякового вопроса, связанного с её прошлой поездкой. Мне же он предложил пройти выпить какао. Скорее всего, если бы не был назван любимый напиток Сержа, являющийся довольно редким и дорогим, я бы ничего не заподозрил, но сейчас мною было выражено твёрдое желание остаться с Марией. Настаивать на своём таможенник не решился. В кабинете оказалось, что из-за халатности работников таможенной службы сведения о перемещениях Марии оказались утерянными. На её резонный вопрос – а нельзя ли запросить эти данные непосредственно у магов портала – последовал ворох словесной шелухи, в котором рисковали запутаться и люди куда опытней, нежели Мария или я в своём нынешнем состоянии. Но когда где-то минут через десять мне снова предложили пойти попить какао, я уже не сомневался, что основной целью данного спектакля было оторвать Марию от меня. Зачем – я не знал, но идти на поводу у тёти Жаннетт (я не сомневался, что за этим стоит она) не собирался. Поэтому я мужественно прождал ещё около получаса, пока все формальности оказались улажены.

Выйдя из здания портала, мы направились в гостиницу. Приведя себя в порядок в своих номерах и наскоро поужинав, мы пришли в номер барона Тодта. Нас уже давно ждали. В номере находился барон Тодт, адвокат Тодтов, Карл де-Сант, адвокат Холков Антуан де-Мотэ и неодарённый молодой человек, оказавшийся секретарём суда Белопайса со стороны Марии господином Юргеном Клоппом. Я сопоставил этот факт с наличием неодарённого персонала в больнице и сделал для себя ещё одну зарубку в памяти – неодарённые привлекаются в дела магов, пусть и на технических должностях.

Я решил в данном разговоре придерживаться тактики: «молчи – сойдёшь за умного», сел в кресло и постарался стать как можно незаметнее. И не прогадал. В разговоре выплыло немало интересной для меня информации:

По суду. Должность судьи – пожизненная. Суд состоит из десяти человек. Из них тайным голосованием сроком на десять лет выбирается председатель. Председателем суда в настоящий момент является граф Гент из Древнего магического дома. Решение принимается большинством голосов. Голосование открытое, за исключением случаев рассмотрения дел, связанных с королевской семьёй, и случая выбора нового члена суда. При равенстве голосов голос председателя решающий. Суд правомочен, если собралось не менее шести человек. В настоящий момент в суде восемь судей. Двое убито. Одним из них являлся мой отец, которому, как наследнику Древнейшего и Благороднейшего дома, место члена суда предоставлялось по праву рождения. До моего совершеннолетия это место либо должно было пустовать, либо, с согласия всех членов суда, заниматься моим опекуном. Выборы же судьи на освободившееся место другого погибшего в ходе войны члена суда ещё не были проведены.

По титулу маркиза Ипрского. Этот титул уже принадлежит мне по праву «рода и магии». Поэтому титуловаться маркизом Ипрским я могу невозбранно. Но для соблюдения формальностей мне необходимо лично явиться в геральдическую палату и заявить о своём принятии титула перед специальным артефактом. Это решено было сделать до завтрашнего суда.

По награде для меня за спасение детей. На мой недоумённый вопрос: «каких детей», все с изумлением замолчали. Первым, как это ни странно, опомнился неодарённый:

– Первородный Ривас, вы помните, как вы попали в больницу?

– На замок напали возгулы, нас отводили во внутренние помещения. Через несколько минут я увидел, как четверо возгулов идут к нам. При их приближении меня охватил ужас. Я хотел убежать, но не мог пошевелиться. Я захотел, чтобы они исчезли. Очень сильно захотел. А они приближались, неторопливо, как будто давая мне шанс убежать. Когда они приблизились ко мне почти вплотную, я почувствовал тепло. Оно разгоралось во мне. Мне стало жарко, очень жарко. Возгулы приблизились почти вплотную, и ближайший протянул ко мне свои руки. Я выставил свои, которые к тому моменту, казалось, горели. Потом… помню огонь. Много огня.

Я пересказывал воспоминания Сержа и его ощущения полностью безэмоциональным глухим голосом. Внутри меня, казалось, всё застыло в этот момент. По мере того, как говорил, я всё больше выпрямлялся в кресле. Я не понимал, что со мной происходит, но не мог противиться этому состоянию. Взрослые замерли и с испугом глядели на меня. Когда я закончил, Мария вскочила со своего кресла и, подбежав к моему, упала перед ним на колени, обняла меня.

– Серж, Серж, пожалуйста, успокойся. Всё уже позади. Ты спас всех детей, находившихся в Берлагене, поэтому тебя решили наградить. Я так горжусь тобой!

В её глазах стояли слёзы. Внутри меня как будто лопнула какая-то струна, и я смог расслабиться и обмяк в объятиях Марии. Мужчины заговорили между собой, поглядывая на меня. Мне предложили чаю, в который была налита порция успокаивающего зелья. Я отказался и попросил чай без каких-либо добавок. Чай, предложенный мне, залпом выпил барон Тодт. В конце концов все успокоились и адвокат рода Холк рассказал подробности.

– Первородный Ривас, согласно показаниям свидетелей, после падения внешнего периметра было решено отвести детей и слабых магов под прикрытием небольшого отряда сильных магов во внутренние помещения крепости. Вы шли одним из первых, перед вами был только проводник – неодарённый слуга и двое магов. Группа детей зашла в коридор, и в этот момент в другом конце коридора показались возгулы. Они ударили волной страха. Дети побежали от них, и взрослые не могли прорваться к вам. Те же двое, которые были рядом с вами, оказались трусами и тоже побежали. Неодарённый погиб сразу, от этой волны страха. Вы же оставались на месте и смотрели прямо на возгулов, не обращая внимания на то, что вам кричали. Когда возгулы подошли к вам, вы вытянули по направлению к ним руки и с них сорвалась волна… ну правильнее будет сказать, волна искажённого воздуха. Возгулов, попавших под действие этой волны, просто разрывало на части. После этого вы упали на пол без сознания.

– То есть никакого огня не было?

– Нет, огненные заклятия, конечно, действуют на возгулов, но чтобы полностью уничтожить возгула огнём, нужно, чтобы он горел беспрерывно более десяти минут.

– А как обычно борются с возгулами?

– Обычно несколько магов окружают возгула барьером, через который он не может сразу перебраться, и забрасывают его спорами специально выведенного растения, которые, прорастая, за несколько минут превращают его в прах. Ну, или если таких спор под рукой не оказалось, его замораживают и разбивают на куски или сжигают. А вот заклинания против них не существует, и то, что сделали вы, до этого считалось невозможным. Своим поступком вы спасли около пятидесяти детей различных возрастов. Поэтому вас решено наградить орденом Вечерней Звезды. Церемония награждения состоится на большом королевском приёме двадцать девятого декабря.

Я задумался. Очевидно, Серж не воспользовался огненной магией, а преобразовал её в магию пространства. Такой эффект – «волна искажённого воздуха» возникал, к примеру, при применении хаотичного искажения пространства, когда сила пространственной магии выпускалась в определённом направлении без какого-либо её оформления волей мага или заклинанием. И да, любой объект, попадающий в зону искажения пространства, расщеплялся на мельчайшие кусочки. Как применить это хаотичное искажение, схема которого внезапно возникла в моей голове, я знал только в теории, но, пока у меня настолько маленький резерв и неокрепшие неразвитые каналы, пробовать применить что-либо на практике – не рискну.

– И чем же нам поможет награждение, которое состоится уже после суда?

Все присутствующие посмотрели на меня с уважением, а Мария ещё и с гордостью:

– Приятно видеть, что в столь юном возрасте вы уже умеете сосредотачиваться на главном, первородный Ривас. – поклонился мне адвокат, – само награждение, действительно, ничем не поможет, но вот сам факт спасения делает вашими должниками множество людей. Пусть не все они влиятельны, но их количество никому не позволит отмахнуться от их коллективного мнения. А их мнение состоит в обязательном учёте вашей воли при решении вашей судьбы.

Мария подхватила «эстафету» объяснений:

– Видишь ли, Серж, я продемонстрировала твою волю не только членам суда, но и в редакциях всех крупнейших газет. Поскольку речь идёт о наследнике Древнейшего и Благороднейшего рода, никто не отказался опубликовать эту информацию.

– Так что в суд на сегодня уже пришло множество писем с требованием принять то решение, которое поддерживаешь ты, – закончил объяснения барон Тодт.

По соответствию. После того, как я узнал, по каким критериям выбирают опекуна несовершеннолетнего мага из претендентов, меня очень заинтересовал вопрос: на что рассчитывала Мария? Ведь и по степени родства, и по происхождению, и по магической силе тётя Жаннетт имела перед ней преимущество. В этом же разговоре прозвучал термин «соответствие». Преимущество Марии перед Жаннетт состояло в том, что магия Марии соответствовала моей, поэтому мы должны как можно больше времени проводить вместе. Считается, что это важно для гармоничного развития мага до двенадцати лет. Вроде бы установлено, что дети, проводящие много времени до двенадцати лет рядом с теми взрослыми, с которыми их магия совпадает, становятся более сильными. Не знаю, правда это или просто суеверие. Я о таком даже не слышал… ну, или точнее, не помню. Но магическим зрением я никакого соответствия не уловил. Возможно, что лет через – дцать я подробно исследую этот феномен, тогда и буду думать о его возможностях для развития мага. А пока мне достаточно того, чтобы он мне помог ускользнуть от власти тёти Жаннетт, с её какими-то непонятными планами на меня.

Напоследок был решён вопрос о моём участии в заседании. Поскольку мой приезд для тёти Жаннетт уже не являлся тайной, было решено, что я устроюсь на первом ряду, чтобы все члены суда могли меня прекрасно видеть. Поскольку моя воля в отношении моего опекуна была уже известна, моё личное присутствие должно было предупреждать их, что я запомню тех, кто решил выступить против неё. А с учётом того, что рано или поздно я стану совершеннолетним и могу им ответить… асимметрично, но адекватно, это было признано совсем не лишним – впрочем, как я и предполагал.

Была уже глубокая ночь, когда мы разошлись. Но перед тем, как лечь спать, я решил выяснить у Марии ещё один вопрос. Зайдя к ней в номер, я спросил:

– Мария, тётя Жаннетт в прошлом часто называла меня выродком. Однажды я слышал, как так же меня называл мой отец. Что означает это слово?

– Понимаешь, Серж, родовым признаком рода Ривас является цвет волос. Уже на протяжении не менее чем пятисот лет, все Ривасы – блондины. Ты же – шатен. Отсутствие родового признака чаще всего означает, что магия рода не принимает этого члена рода, отторгает его. Таких отторгнутых называют выродками.

– Но как же мой статус наследника?

– Вот это одно из тех чудес, которые сможет объяснить только сама магия, если она хоть когда-нибудь удосужится снизойти до объяснений. Твой случай уникален.

– То есть магия рода приняла выродка обратно?

– Нет, отторжение магии происходит в двенадцать, до этого единственным показателем, что магия рода не принимает ребёнка, является отсутствие у него признака рода. Но успокойся, теперь, когда ты получил от самой магии статус наследника, никто не сможет назвать тебя выродком.

Уже лёжа в кровати в своём номере, я вспомнил, как определяется это пресловутое соответствие. Ну… что я могу сказать? Артефакт, выглядящий как подсвечник на одиннадцать свечей, только без самих свечей. Просто одиннадцать металлических стержней, десять изогнутых и один, центральный, прямой, расположенных в одну линию и исходящих из центрального, более толстого стержня. Вначале ближайшие родственники ребёнка по очереди берутся за один из крайних стержней, а ребёнок – за другой. Из центрального стержня в момент одновременного прикосновения выходит луч света. Из числа взрослых испытуемых выбирают человека, при испытании с которым свет наиболее яркий. Затем артефакт ставят точно посередине между испытуемыми, сидящими на расстоянии метра два-три друг от друга, и активируют его заклинанием. На концах крайних стержней появляется грязно-жёлтое пламя, которое распространяется к центральному стержню артефакта.