Праймашина

Свое будущее.

И будущее всего мира.

Огромный зал, ярко освещенный многочисленными прайм-светильниками, был полностью уставлен шкафами, внутри которых находились хитроумные устройства, и открытыми механизмами, слишком большими, чтобы спрятать их под кожух. В установленных над мощными нагревателями медных чанах пузырились разноцветные растворы – ученые готовили смесь для эксперимента. Некоторые из чанов оставались открытыми, над ними клубились облака пара, из остальных, закрытых, смесь подавалась в перегонные кубы или осадители, чтобы последовать дальше, вновь смешиваясь и вновь разделяясь. А потому по всему залу были проложены трубы – для чистого прайма, что подавался из озера, и смеси, финальное смешивание которой происходило в шести металлических баках и одной гигантской прозрачной колбе, установленных в центре зала.

Восемь труб сходились в крышке большого стеклянного куба, внутри которого располагалась напоминающая пятиконечную звезду конструкция, к лучам которой был привязан обнаженный мужчина.

Жертва. Главный аккорд придуманного Хиравой и Сотрапезником делания.

Пол у куба отсутствовал, под ногами несчастного уходил вниз раструб толстенной трубы, соединенной с объемистой цистерной.

– У нас все готово, леди Кобрин, можно начинать.

Иероним Вик, руководитель группы ученых, что жили при Праймашине уже три года, изрядно нервничал: то и дело потирал потные ладони и старательно отводил глаза, не рискуя встречаться с Агатой взглядом. До смерти Безвариата Иероним выглядел молодцом: превосходный исполнитель, умело и в точности реализующий замыслы гения. До смерти Безвариата претензий к Иерониму не было, но теперь… Теперь несчастный Вик нежданно-негаданно превратился в ответственного за конечный результат руководителя, и блеск его изрядно померк.

– Вы уверены? – прохладно поинтересовалась леди Кобрин.

– Насколько мы можем судить…

– Понятно. – Агата резко оборвала Иеронима и посмотрела на адорнийца: – Они не уверены.

– Я бы удивился, услышав обратное. – Хирава удостоил ученого высокомерным взглядом. – Безвариат был гением, а они – подмастерья. Случись что со мной, даже лучший ученик не смог бы продолжить дело.

– Все, что от них требовалось, – восстановить машину, которую они сами собрали.

– Под руководством Сотрапезника.

– Но ведь они не слепые!

– Так давай посмотрим, что у них получилось. – Адорниец жестом отправил Иеронима к рабочему месту и улыбнулся Агате: – Приступаем!

– Удачи.

– Спасибо.

Лорд прошел вдоль машины, бросая презрительные взгляды на пыхтящие механизмы – будучи настоящим адорнийцем, Хирава терпеть не мог технику, – поднялся на металлическую площадку, что была установлена напротив стеклянного куба, вздохнул, сосредоточенно изучая распятого человека, и кивнул. Несчастный Иероним потной рукой потянул за главный рычаг.

Праймашина загудела. В ноздри ударил запах прайма, машинного масла, водяного пара и кучи других испарений, что составляли гремучую смесь Безвариата. Завертелись колеса, зашипели насосы, и по трубам побежал раствор.

Агата ухватилась за поручни.

– Началось.

Получится или нет – сейчас не важно. Агату захватил процесс, величественная работа невозможной, нереальной, но существующей машины.

– Началось!

Прайм бежит из озера, но не только к кубу – прайм есть в каждом растворе, в каждой смеси, прайм разбегается по залу, всасывается в огромные емкости, изменяется, вступая в реакцию с веществами Безвариата, меняет цвет и заставляет машину гудеть все более тяжело, надрывисто.

А установленный под потолком хронометр неторопливо отсчитывает секунды и притягивает взоры людей не меньше, чем пыхтящая машина.

– Девять минут!

Критическое, по словам Безвариата, время.

Агата перевела взгляд на стеклянный куб, быстро заполняющийся голубоватым газом. Изначально ярко светящимся газом, но сейчас его блеск угасал на глазах.

«Смесь будет готова и преобразована в пар. Так же, как прайм, который мы достанем из озера. В кубе все растворы смешаются под высоким давлением, станут единым целым, и в этот самый миг…»

Должен прозвучать последний аккорд.

– Контарбардар де холп де риз!

Дождавшийся своего часа Хирава принялся творить заклинание, и приговоренный мужчина пронзительно закричал. И хотя толстые стены куба не пропускали ни звука, вопли несчастного ударили Агате в самую душу.

– Бадар завей карр! Бадай усид усилла!

Слова не играли главной роли в адорнийской магии, основное действо разворачивалось в душе Эларио, перед его внутренним взором. Хирава знал, чего хочет добиться, и целенаправленно изменял проникшую в куб смесь. Сосредоточенный, предельно сконцентрированный на работе, он больше не напоминал попугая – он был слишком велик для этого.

– Асбортарг завей хунимр!

Голос мага становился все громче и громче, наполнял зал, перекрывая гудение Праймашины, четко указывал, где именно творится главное действо эксперимента.

– Хадам!

Чтобы убить, Эларио не требовалось быть рядом с жертвой. Его правая рука сделала движение к груди несчастного, и внутри стеклянного куба родилась смерть.

– Давай, – прошептала Агата, сжимая руками поручень. – Давай же… Ну!

«Давай!» – беззвучно попросил Иероним.

«Пожалуйста!» – вторили ему помощники.

«Ну? – угрюмо поинтересовался Хирава. – Ну?»

Останется ли смерть в прайме обычной смертью или породит…

Пять секунд. Десять. Пятнадцать.

Пятнадцать ударов сердца, а заполонивший куб газ продолжал оставаться блеклым.

Провал.

– Проклятье!

Понурые ученые жмутся к стене, подошедший Эларио мрачен, будто проглотил леший плевок, и больше не напоминает великого мага. Скорее – мокрого попугая.

– Извини.

«За что? Ты сделал все, что мог. Ты старался. Ошиблась я. Ошиблась, когда доверилась Безвариату».

– Нам нужны записи Сотрапезника, – холодно чеканит леди Кобрин. – Возможно, они есть у Стеклодува. Или мы не нашли их в фихтерском доме, не добрались до какого-нибудь тайника… – Голос срывается, но лишь на мгновение. – Безвариат не мог не оставить записи.

– Зачем ему писать, каким образом он испортил Праймашину? – недоуменно спрашивает Хирава.

– Я хочу найти все записи о ее строительстве, – жестко продолжает Агата. И поворачивается к ученым: – А вы продолжайте искать поломку. Если через две недели не добьетесь успеха – начнете умирать.

* * *

– Я все равно недоволен!

– Прекрасно вас понимаю, лорд Датос, – склонился в поклоне ментор Ханс. – Но…

– Никаких «но»! – перебил помощника гридийский владетель. – Никаких! Гридвальд бурлит! Идут разговоры, что преступность растет, и скоро добропорядочным людям нельзя будет выйти из дому. У нас большой город, но лиходеев мы всегда держали в узде. Всегда! Все знают, что Гридвальд – оплот спокойствия, и за это купцы нас любят. А что теперь? Стражник погиб. Мой сын рисковал жизнью! Я потерял Героиню!

Гридийский владетель был человеком спокойным до флегматичности, но сейчас, выговаривая ментору, лорд Датос не смог удержаться и дал волю эмоциям – в конце концов, речь шла о его сыне и его столице! А чтобы смысл слов дошел до Ханса как можно лучше, лорд не забывал периодически взмахивать сжатой в кулак рукой.

– Какое отношение имеют к вашему неудовольствию посланцы леди Кобрин?

– Они загнали сюда преступника.

– Лашар и Герои преследовали Стеклодува от самого Кобурга, – дипломатично произнес Ханс. – Если помните, лорд Датос, Лашар не был уверен, что преступник находится в Гридвальде, он просто попросил содействия. Неужели вы думаете, что леди Кобрин не оказала бы помощь вашим посланникам?

– Не знаю, – отрезал гридийский владетель.

– В борьбе с преступниками лорды действуют сообща, ибо так хочет император.

Возникла коротенькая пауза, после которой Датос обронил необходимое добавление:

– Да продлится его правление вечно.

– Да продлится его правление вечно, – поддержал верноподданное замечание ментор.

Датос медленно прошелся по кабинету, обставленному тяжелой мебелью, остановился у стеллажа и вздохнул:

– Да, он так хочет.

– Император Пауль заботится обо всех доктах, и лордах, и Героях, и простолюдинах, – продолжил Ханс. – Только единство гарантирует крепость государства.

– И мы должны служить ему, потому что он такой.

– Во имя империи.

– Во имя империи.

Датос тяжело посмотрел на Ханса, тот ответил открытым взглядом.

Друг?

Да, возможно. Но некоторые вещи для него важнее дружбы.

Институт менторов возник после начала широкого применения прайма, когда император Ферраут понял, какую силу начинают обретать его вассалы, и озаботился созданием дополнительных средств контроля за ними. Следящие за соблюдением законов прокуроры для этих целей не годились – многие из них открыто конфликтовали с лордами, а потому появились менторы: набранные из славных, но безземельных воинов люди, в обязанности которых входил повседневный контроль за деятельностью лордов, обучение отпрысков благородных семей и воспитание их в духе верности короне. Однако только этими задачами менторы не ограничивались. Многие из них прекрасно разбирались и в хозяйстве, и в политике, а потому не только воспитывали наследников, но и подсказывали лордам, как вести дела. Ментор Ханс был именно таким: опытным, умным, рассудительным, он умело управлялся со стражниками, зорко следил за состоянием казны, давал советы по налогам и местным законам и постепенно стал одним из самых доверенных помощников Датоса.

Другом?

Можно сказать и так, если позабыть, что Ханс не был Датосу ровней, а сам лорд ни на мгновение не забывал, кто именно прислал ментора в Гридию.

– Я предложил Лашару поселиться в замке, но он выбрал постоялый двор, – хмуро припомнил Датос, пытаясь отыскать дополнительные примеры дерзкого поведения кобрийцев. – Нет ли тут неуважения?

– Совсем наоборот, – покачал головой Ханс. – Лашар, видимо, по наущению леди Кобрин, проявил завидную деликатность. Он показал, что не хочет быть назойливым.

– Но потребовал аудиенции!

– Нижайше попросил.

– Ты его защищаешь? – Датос удивленно приподнял брови.

Ментор вздохнул и широко развел в стороны руки:

– Я вижу, вы настроены против Лашара, мой лорд, и пытаюсь сделать так, чтобы ваш гнев и неудовольствие ночными событиями не повлияли на политическую ситуацию.

Удивление Датоса сменилось неподдельным изумлением.

– Гридия отстоит от Кобрии настолько далеко, что говорить о каких-то общих интересах бессмысленно.

– На первый взгляд, – поспешил уточнить Ханс.

– А на второй?

– Леди Кобрин, как нам с вами хорошо известно, смотрит далеко вперед, – заметил ментор. – Ее интересы распространяются на всю империю, и кто знает…

– Я ничего не пропустил?

Наследник, разумеется, вошел без доклада и бесцеремонно перебил Ханса на полуслове.

– Карлос!

– Молодой лорд. – Ментор опустил голову.

– Мы как раз говорили об этих кобрийцах, – сообщил сыну Датос.

– А что о них говорить? – Карлос плюхнулся в кресло и закинул ногу на ногу.

На маленьком резном столике, что притулился в углу кабинета, ждали своего часа пара бутылок красного, однако намекать на то, что следует промочить горло, юноша постеснялся, знал, что отец не одобрит столь раннее начало.

– Кобрийцы получили все, что хотели, и могут убираться. Не думаю, что мы должны им препятствовать.

– Слова настоящего лорда, – усмехнулся Датос.

– Они попросили аудиенцию, – напомнил Ханс.

– Ураган доложил мне. – Карлос покосился на ментора: – Для чего Лашару понадобилась еще одна встреча?

– Возможно, он хочет выразить лорду Датосу и вам, молодой господин, свое уважение и благодарность за помощь в поимке опасного преступника.

Ханс постарался, чтобы последние его слова прозвучали весьма внушительно, надеялся потешить самолюбие юноши, но добился прямо противоположного результата.

– Да уж, очень опасного, – презрительно скривился Карлос, чем вызвал у отца непонятное удивление.

– Преступник убил Егозу, – напомнил Датос. – А это весьма непросто.

– Преступнику повезло, – пожал плечами Карлос. – Фактически я подставил Шахману под выстрел, распорядившись осветить переулок.

– Выстрел еще нужно произвести, – заметил ментор. – Прицелиться…

– Не надо рассказывать мне о бое, Ханс, мы достаточно обсуждали эти подробности во время обучения, – отмахнулся юноша. – Сейчас же я могу сказать одно: человек, которого я убил, не был бойцом.

– Он убил стражника и ранил двоих.

– Это говорит о том, что наши стражники набрали лишний вес и растеряли навыки. Нужно ими заняться, Ханс.

Никогда раньше Карлос не позволял себе подобных выпадов в адрес ментора, и Ханс не сдержался. Порозовевший ментор повернулся к владетелю и, с трудом сдерживая ярость, произнес:

– Мне кажется, молодой лорд все еще возбужден.

Ответить Датос не успел.

– Молодой лорд чувствует, что дело нечисто, – громко сообщил Карлос и тоже повернулся к отцу: – Я не присутствовал на первой аудиенции, которую ты дал этому Лашару, а потому не знаю, о ком мы говорим. Как зовут преступника?

– Ян Стеклодув, – поспешил с ответом Ханс. – Он был учеником Безвариата Сотрапезника.

– Того самого Безвариата?

– Да, того самого, – подтвердил ментор. – Ян Стеклодув пользовался полным доверием Сотрапезника, вел все его дела, а несколько месяцев назад убил своего учителя, ограбил его…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.